окрестностей мало что останется. Так сказать, псионы «имитировали» удар тактической ядерной боеголовки, а я — настоящей царь-бомбы, которой в пору города с лица земли стирать. Теоретически, конечно же, ибо проверять подобное на практике было не с руки, а путём простого масштабирования получить практическое подтверждение тех или иных выводов возможно не всегда. Та же мощь взрыва росла нелинейно, так что шарик с псионическим топливом вдесятеро от нормы жахал сильнее, чем можно было предположить…
Спросите, чем же я таким занимаюсь на военном полигоне в компании матёрых псионов-вояк, коим внеплановые «стрельбы» и моё присутствие на них в частности не очень-то и нравились? А всё очень даже просто: я составлял в голове картину, подробно описывающую окружающий мир. Не через призму чьих-то выводов, а своими, так сказать, глазами. Без этого сложно было прогнозировать исход серьёзных боестолкновений, которые, я уверен, рано или поздно точно случатся. Слишком уж происходящее в мире походило на отчаянную подготовку ко всеобщей войне, когда стороны уже даже не заглядывают на десяток лет вперёд, как подобает, а бросают в топку все имеющиеся дрова в тщетной попытке согреться и защититься от волны мороза, уже мчащейся прямо на них.
И Российская Империя, к моему вящему сожалению, исключением не являлась. Император наращивал наличные силы, заручался поддержкой союзников и аккуратно саботировал деятельность недругов или нейтралов, из-за чего только за последнюю неделю я смог посредством ноосферы пронаблюдать за рядом преинтереснейших столкновений псионов, не имеющих никакого отношения к нашей стране, с другими псионами, соответственно никак не связанными с другим государством. И в основном эти свистопляски разворачивались вокруг видных политических деятелей и держателей власти, исчезновение или продолжение жизнедеятельности которых или играло нам на руку, или наоборот.
Только с таким упорством, как я подозревал, в обычной ситуации не воюют, ибо никаких псионов не хватит: все за пару лет изведутся как вид. Об обычных людях, в частности гражданских, и говорить не приходится, вот уж кому достаётся по полной, даром, что в таких операциях в принципе большой контингент не задействуется. Псионы в серьёзном бою нередко переставали обращать внимание на поле боя, коим на моих глазах дважды оказывались поселения на тысячу-полторы жителей. И выживших в обоих случаях оставалось от силы пара сотен, с которой потом невесть что произошло. Я за ними не присматривал, а в новостях ничего о войне в миниатюре не всплывало.
Стало быть, с обеих сторон активно подчищали концы и сбрасывали их в воду, не желая давать народу повод к беспокойству.
И если говорить честно, то я до сих пор не сформировал в своей голове подобающий план, учитывающий одновременно и «желание» ноосферы жить и здравствовать, и угрозу со стороны Пси. Это эхо псионических манипуляций, как я смог доказать на практике, — ни одна лабораторная крыса не покинула нас без пользы для дела, — действительно убивало всё живое, в редких, прямо-таки исключительных случаях провоцируя изменения в подвергаемых такому воздействию организмах. Из сотни крыс одна становилась крепче и сильнее сородичей, вместе с тем «откладывая» свою гибель на неопределённый срок, зависящий прежде всего от поступления ресурсов, достаточных для дальнейшей перестройки отчаянно сопротивляющейся, снедаемой неким аналогом рака тушки. Было, что сожрать — и крыса регенерировала, производя невразумительно большие объёмы отходов жизнедеятельности. Не было — смерть.
Ну а если концентрация Пси вокруг такого экземпляра резко падала, то соответствующим образом пропадал главный «сдерживающий фактор» положительной мутации. И крыса, едва-едва превосходящая свою обычную здоровую товарку, начинала уверенно грызть железо, бетон и камни — всё что угодно, если это что-то препятствовало её освобождению из плена.
Так или иначе, но ничего мистического в происходящем, строго говоря, не было. На основе обнаруженных процессов я бы мог с десяток научных работ организовать, да только смысла в этом было мало: никто не станет проводить на людях эксперименты с шансом на успех в один процент, а ради прорывов в биологии, химии и прочих естественных науках не желал трудиться уже я. Когда-нибудь потом — может быть, но здесь и сейчас меня интересовала в первую очередь причина напасти, ставящей под угрозу жизнь на планете Земля.
— Цели поражены, результаты зафиксированы. Одиннадцатая группа стрельбы завершила, двенадцатая группа на исходной! — Отрапортовал оказавшийся рядом офицер, обращающийся к целому генералу, курирующему учения. От энтузиазма его на самом деле не распирало, но он отчаянно хотел продемонстрировать удаль молодецкую, примелькаться и, быть может, за счёт узнаваемости морды лица подняться по вертикали армейской власти в обход устоявшихся процедур.
— Двенадцатой группе к стрельбам приступить. — Генерал тоже никуда не торопился, внимательно отслеживая как мою реакцию, — тобишь реакцию агента в маске и при полном параде, — так и реакции проверяющей группы, каждого члена которых он знал поимённо. И понимал, что хоть на кону сейчас ничего особо важного не стоит, но незапланированное обнаружение разного рода проблем всё равно может на нём сказаться. — Пусть выдадут максимум, на который они способны.
— Есть!..
И закружилась новая итерация господства псионического разрушения, закончившаяся всё тем же скучным обстрелом условных мишеней на полигоне плазмой. Да, этому направлению не было равных в плане учинения массовых разрушений, но меня смущал тот факт, что из полусотни задействованных псионов не нашлось никого, кто попытался бы создать вакуумный взрыв, заморозить полигон или просто создать разреженную среду, в которой без спецснаряжения условному противнику будет проблематично не то, что оказывать сопротивление, но и просто выживать.
— Я заметил, что в рядах вовлечённых в «стрельбы» подразделений отсутствуют псионы, чьи способности отличны от пирокинетики. С чем это связано? — Я понимал, что на то вполне может быть объективная причина, имя которой — стандартизация. Но вот не верил я, и всё тут! Стоило бы, конечно, раньше озаботиться изучением вопроса применения псионов-боевиков именно в армии, а не спецподразделениях, методички которых у меня от зубов отлетали, но уж что имеем. Молчать и изображать всепонимающего болванчика я не хотел, ибо мне уже давно было наплевать на мнение обо мне окружающих, что бы те себе ни надумывали.
— На то есть несколько причин, господин агент. Во-первых, пирокинетов больше, и они в среднем обладают наиболее серьёзным площадным разрушительным потенциалом, что от действующих совместно с армией псионов в абсолютном большинстве случаев и требуется. Иной профессионал в этой области может и город-миллионик за полчаса с землёй сравнять, если ему не помешают. — Этот мир оставался в целости не иначе как чудом, я вас в том
