Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
смогла. И избегая встреч с ним все эти годы, прекрасно знала, какой может быть ее собственная реакция. Может быть, в этом было куда больше физического, земного, но каждый раз что-то как будто поднималось внутри, стремясь ему навстречу, заставляя забывать обо всем другом…
Ужасно хотелось выскользнуть из дома и потихоньку пройтись до маленького домика. На улице ночь, ее никто не увидит, и Виталя об этом никогда не узнает, а самой себе Злата уже проиграла. Бесполезно было отмахиваться от очевидного и обманывать себя, ее по-прежнему волновало все, что было связано с Дорошем. Он все так же волновал ее…
Девушка уложила Маню спать и легла сама. Но сон не шел. Она ворочалась с боку на бок на широкой кровати и не могла уснуть. Было жарко. Не хватало воздуха. За стенкой монотонно бормотал телевизор и храпел папенька. Да и внутри у нее творилось что-то неладное. Все трепетало, дрожало и билось. Злата понимала, что не уснет до утра, если сейчас не выпьет чего-нибудь успокоительного. Но вместо того, чтобы отправиться за каплями, девушка, чтобы не потревожить родителей, вылезла во двор через окно и вышла на улицу.
Нет, она не собиралась идти к дому Дороша. Просто хотела немного посидеть на лавочке, подышать прохладным ночным воздухом, подумать, успокоиться, сбросив то наваждение, которое не желало проходить вот уже столько дней… Злата села на лавочку у калитки и огляделась. Ночь была тихой. Улица пустынной. Лунный свет, просачиваясь сквозь листья березы, что росла у дома, рисовал причудливые узоры. Ночь была такой волшебной, и так пронзительно пахли лилии в палисаднике. Сердце сдавило тисками тоски, и, чтобы не расплакаться, Полянская закусила губу.
А ведь что бы ни говорил Виталя, каким бы равнодушным и беспечным ни казался, где-то в глубине его темных глаз девушка видела неприкрытое безудержное желание обладать ею. Оно притягивало, лишало воли и разума. Ведь то же испытывала и она, хоть и стыдилась себе в этом, признаться. И сейчас она сидела и чуть не плакала от отчаяния и какой-то ужасающей безнадежности.
И вдруг услышала шорох.
Испуганно вздрогнув, девушка подняла голову и огляделась. По другую сторону палисадника, запутавшись в косах ивняка, стоял человек. Чувствуя, как гулко бьется сердце, девушка вскочила на ноги, собравшись скрыться во дворе, запереть калитку и закрыть створки окон. Она все еще помнила о двух бродягах, которые когда-то рыскали ночами по деревне и забирались в дома. Она уже и за ручку калитки взялась, но внезапно остановилась и обернулась. Нет, не бродяги и разбойники прятались в ветках. Там стоял Виталя. Наверное, он стоял вот так не первую ночь, не зря ведь ей все мерещилось его близкое присутствие.
У Златы коленки подгибались от слабости и непреодолимого желания сделать шаг в его сторону, но она сдержалась. Девушка вошла во двор и закрыла за собой калитку.
Глава 9
Злата шла по траве и чувствовала, как приятно холодит ноги роса. Солнце только выглянуло из-за леса, но уже было понятно: впереди еще один жаркий день. Уже сейчас, проливая на землю свои лучи, оно припекало. А на высоком бледном небе снова ни облачка. Казалось, от жары пожухли, увяли не только краски природы, казалось, выгорело даже небо. А ведь метеорологи каждый день прогнозировали грозы. И может быть, где-то они были, у них же снова дождя не предвиделось.
Впереди бежала Манечка. Срывая на ходу цветы, девочка собирала букетик, пугая птиц в траве и пытаясь догнать бабочек. Елена Викторовна неодобрительно качала головой, когда малышка, выбираясь из постели рано утром, натягивала на себя платьице и бежала вслед за Златой. Они любили такие прогулки вдвоем. Или с Лешей. Когда бабушка уезжала домой, они часто всей семьей гуляли по окрестностям. Чаще всего Машка так же бежала впереди, а они шли, взявшись за руки, и улыбались, глядя ей вслед. Потом дочка неизменно просила сплести веночек, неважно, были это одуванчики, ромашки, васильки, зверобой, медуница или неизвестные цветы, все лето цветущие в лугах. Чаще всего они доходили до сажалки бабы Нины, усаживались на пригорочек, и Злата плела венок. Девочка просто обожала это занятие. Потом целый день бегала в нем, и вечером ее бывало довольно сложно уговорить снять его.
Идя следом за дочкой, Злата улыбалась, что-то отвечала девочке, но мыслями была далеко. Мыслями она снова возвращалась к сегодняшней ночи. Ужас холодил душу. Этой ночью она едва не сделала то, за что потом бы корила и винила себя всю жизнь. Она едва не поддалась соблазну и не шагнула в его сторону. Она убежала домой и, спрятавшись под одеялом, уткнулась лицом в подушку. Ее трясло. Слезы душили, отчаяние захлестывало. Подушка заглушала рыдания, рвущиеся из груди, а слезы все лились и лились из глаз. Не могла она их сдерживать более. Пусть это были слезы слабости, но она могла себе ее позволить. Злата уже не помнила, когда последний раз плакала. Наверняка лет шесть назад, и снова из-за Витали. Ей было так плохо и стыдно за слезы и за предательские мысли. Она ненавидела себя и осознавала, что она тонет, вязнет в наваждении, в том пространстве, где снова был он и никаких знакомых ориентиров, знаков. Каждой клеточкой своего тела она стремилась к нему и, кусая подушку, понимала: ничего не изменилось. Злата не вышла из дома этой ночью, но сейчас, идя по лугу, измученная и опустошенная, отчетливо представляла, что еще одной такой ночи она просто не переживет.
Надо уехать. Уехать в Минск сегодня же, заняться собственными делами, встретиться с Ириной Леонидовной, съездить в университет и издательство, дождаться Лешку и только с ним вернуться в Горновку снова. Она увидит голубые глаза мужа, его теплую улыбку — и все станет на свои места. Надо встряхнуться. И не раскисать. Ведь это совершенно на нее не похоже. Она оптимист, она справится. Вот так убеждая себя и подбадривая, девушка дошла до сажалки и окликнула Маняшу, которая рвала цветы у кромки леса.
— Мамочка, еще чуть-чуть, здесь столько цветочков! — тоненьким голоском откликнулась девочка.
— Добрай ранiцы, Златуля!
Девушка, не ожидая кого-то встретить в такую рань, испуганно обернулась и увидела бабу Нину.
Жара, установившаяся несколько недель назад, заставляла старушек выходить на огород с восходом солнца да еще, пожалуй, вечером и копаться до темноты. По-другому было просто невозможно. У бабы Нины здесь, на въезде в деревню, за сгоревшим домом Серака, была посажена картошка.
— Доброе утро, баба
Ознакомительная версия. Доступно 31 страниц из 151
