которые говорит Ирина, когда врывается в мой дом. А я кутаюсь в шаль и меня всю трясет, мне кажется, что у меня зуб на зуб не попадает. И так уже сутки. Валерианка не помогает, все тело онемело и не отпускает. В ушах стоит выстрел и последний стон Артема…а еще лицо Женьки без маски. Мне все еще плохо…Я все еще до конца не пришла в себя. Мне не верится, что Артема нет, мне не верится, что это мог сделать Женя. Тело в морг забрали, Лера пьяная от горя домой только недавно уехала. Окно вставить пока не дали, говорят через него кто-то успел удрать. Я ничего не соображаю. В голове вата и туман. Виски разрывает от боли, тело ломит. Я не спала и вряд ли вообще смогу уснуть. Мне страшно оставаться одной здесь, где убили моего мужа. Возле дома толпятся зеваки, фоторепортеры. Нас постоянно фотографируют, люди снимают дом на свои сотовые. А мне все равно. Меня это даже не трогает. Мне кажется что я сама сейчас какая-то мертвая и ничего понять не могу.
- Я не убивал…, - сказал он мне в лицо, когда полицейские его уводили. Сказал, глядя в глаза своими невероятными глазами, от которых у меня сердце замирало и переставало биться.
И теперь я смотрела на его мать, как она вся бледная, осунувшаяся, такая же дрожащая, как и я стоит передо мной и мне больно…мне втройне больно видеть ее лицо, видеть скорбные складки у губ перепуганный умоляющий взгляд.
- Он…он убил Артема. – я сама себя плохо слышу, собственный голос звучит глухо, он какой-то чужой.
- Я не верю в это, слышишь? Не верю! Мой сын не мог! Мой сын не убийца! Ты… ты и так соблазнила его, ты влезла в нашу семью, ты обманывала меня. Теперь ты тянешь его в болото! Моего мальчика!
От одной мысли, что она все знает краска приливает к щекам, а потом так же резко волной, назад, так что я сама чувствую, как мертвею.
- Я впустила тебя в свой дом! Я поверила тебе! А ты….ты кувыркалась с моим сыном в постели! Об этом тоже узнают! Если мой сын сядет, то и ты будешь в грязи! Твоя дочь! Вся твоя семья! Думаешь ты останешься в стороне? Я не стану молчать!
Она говорит, а я просто смотрю на ее лицо и чувствую, как мое сердце пропускает удар за ударом. Мне смертельно холодно и безумно стыдно. Перед ней. Перед Артемом, которого больше нет, перед дочерью. Мне нечего сказать Ире. Любое оправдание прозвучит фальшиво, мерзко, недостойно.
- Не порть ему жизнь! Ты и так влезла! И так соблазнила… Боже! Ты же в матери годишься! Ты моя подруга! Была! Лучшая! Как ты могла…Лена, Лена заклинаю не порть Женьке жизнь. У него … Анька беременная, они жениться надумали. А если его посадят ребенок без отца останется! Ты же не видела, как он стрелял. Женька не мог! Он не такой!
Я молчу, только отхожу от нее все дальше и дальше. Потому что от каждого ее слова дыра в сердце все больше, кажется, там огромная воронка и я истекаю кровью. Мне страшно, мне адски больно и мне очень плохо. Словно я больна и стою перед ней с высокой температурой, от которой меня беспощадно тошнит.
А Ирина на колени падает и руки мои хватает.
- Заклинаю, нашей дружбой, прошлым нашим. Не трогай его. Придумай что-то. Спаси! Муж твой… сама знаешь подлый негодяй, он бросил тебя, изменял. Не хорони Женю моего, не надо. Я же не промолчу, я и тебя за ним потяну. Все узнают. Может…может и ты станешь виновата, может ты Женьку моего подговорила!
- Ира…что ты такое говоришь! – прошептала, еле шевеля губами, а она в руку мою вцепилась сильнее.
- Женьку спаси. Заклинаю. Молю. Не должен он сесть. Не убивал он. А я о вас молчать буду. И Анька промолчит. Никто не узнает.
- Ты сейчас шантажируешь меня, Ира?
- Я сейчас прошу тебя как мать, я молю тебя не портить жизнь моему сыну, ты и так… влезла, и так мерзость сделала. Исправь. Ты же можешь. Скажи ремонтировал что-то в доме, а воры вошли, придумай. Пистолет схватил, и ты видела как. Не знаю. Ты же писательница, Лена. Вот и сочини…Только если сядет Женя… я и тебя потяну, поняла?
Встала с колен и на меня с ненавистью смотрит, с яростью. А мне не страшно. Пусть кому угодно рассказывает. Я не боюсь. Я только думаю вдруг он и правда не виноват. Хочу думать…А не получается, потому что пусть и наивная, но не настолько. Он в дом наш залез. Неужели не знал кто хозяин? Хотя…дом записан на родителей Артема.
- Уходи…Ира.
- Прокляну!
- Проклинай!
Ответила и развернувшись к дому пошла, с неба сорвались первые капли дождя, а потом хлынул ливень. Но я даже не обернулась и в дом ее не позвала. Пропасть между нами разверзлась величиной с бездну.
***
- Мам, как не видела? Ты же выбежала, ты же напротив них стояла! – Лера кричит на меня, сжимая кулаки и сверкая глазами. Она взвинчена, ее лицо залито слезами и под глазами огромные синяки. Я вижу, что она в ужасном состоянии и мне до боли хочется ее обнять, но
я игнорирую дочь и смотрю на следователя, который пришел к нам домой и помешивает ложкой сахар в стакане чая, который я ему приготовила. Пока допрашивают в непринужденной обстановке, потом начнут вызывать в отделение. Им не верится, что я говорю правду. Они уже нашли виновного и хотят закрыть дело, но мои показания все меняют.
- Елена Анатольевна, то есть если я правильно понимаю вы утверждаете, что парень, который держал пистолет, в вашего мужа не стрелял?
- Нет! Не стрелял! – четко ответила я и сама отпила чай. Мне стоило огромных усилий не дрожать, не трястись как осиновый лист и не стучать зубами. Я по-прежнему чувствовала себя больной. Как будто все кости выламывает. Уже несколько дней так и слабость адская, просто невыносимая. Голова кружится и пол под ногами шатается. Наверное, давление упало. У меня такое иногда бывает и анемия часто. Вот перенервничала и снова плохо стало.
- Расскажите как все было еще раз, пожалуйста. Вы не против если я запишу на диктофон?
- Да, записывайте. Конечно, я
