Знаете с какого адреса оно пришло? С адреса СИЗО! Га-га-га! В письме от лица жуликов сказано, будто Царь – самый натуральный вор. И что ему место не в ГИБДД, а в тюрьме. И они приглашают Царя участвовать в пошиве фуфаек. И даже обещают назначить его председателем уркаганского профсоюза! Га-га-га!
– А при чем тут тревога? – спросил Изя. – Поднята только наша рота. Остальные роты работают в обычном режиме.
– Он считает, что это кто-то из наших написал. Там, оказывается, перечисляются все его заслуги по отъему денег у инспекторов и даны тарифы. А также требования к обмыванию званий. Типа – сауны с проститутками.
– Это так и есть, – сказал Батон. – Вон, неделю назад три человека с первого взвода обмывали звания, так Царь сам выбрал сауну, причем – далеко не дешевую. Говорят, обошлась эта оргия пацанам в полторы тысячи зеленых. Хотя можно было отметить в шашлычной у братских армян максимум за пять тысяч рублей.
– Мы так раньше и обмывали, – согласился Изя, – и все были довольны. А когда Клейман младшего лейтенанта получил, они с Яреевым сами на лодочной станции шашлыка нажарили, и весь взвод нормально посидел, да и Царь довольным остался.
– Ну, видишь, – Ваня развел руками, – времена меняются. Зажрался кое-кто-с… Короче, Царь уже полчаса бегает по кабинету, орет и всех подозревает. А сейчас будет шоу с участием всего личного состава.
Двери распахнулись, и из здания высыпало начальство. Командир второго взвода капитан Кузнецов крикнул:
– Рота! Повзводно, в три шеренги становись!
Личный состав начал неторопясь строиться. Яреев, Алмазов и Абакумов залезли в самую последнюю, третью шеренгу и обнаружили перед собой во второй линии Палыча. Тот был в гражданской одежде и находился в средней степени вдатости.
– А где Кипятков? – спросил Батон.
– Едет, опаздывает, – ответил Палыч, и в воздухе запахло неусвоенным алкоголем. – А что случилось? Третья чеченская война началась?
– Нет, первая царская,– сказал Яреев.
Последовали команды:
– Равняйсь! Смирно! Вольно!
Перед строем появился Царь. Усы его торчали дыбом, губы тряслись от ярости, глаза метали молнии. В руке он держал несколько листков бумаги.
– Ну что, – негромко произнес он, – спокойная жизнь вам надоела?
И принялся пристально вглядываться в лица, которые ни черта кроме недоумения и злости не выражали. Половина инспекторов еще не проснулась окончательно, а другая половина усиленно чавкала жвачками и мечтала поскорее похмелиться.
– И никто не знает, почему объявлена тревога? – издевательским тоном продолжил Царь. – Так я вам сообщу. На конец года у нас не хватает двадцать бухих, триста пешеходов, шестьдесят три сплошных линии, двести перекрестков и много чего еще. Это значит, что рота состоит из бездельников. Вместо того чтобы нормально доработать несколько дней и закрыть базу нарушителей хотя бы в нули, вы забили на это дело толстый бронированный болт. Зато научились писать анонимки и присылать их мне домой!
Он задрал вверх руку с листками и встряхнул ими.
– А написано здесь, что я заставляю вас брать взятки, а потом отбираю деньги себе! Ах, как вам не хочется быть коррупционерами! Я тысячу раз говорил: не нравится работать у меня в роте – переводитесь в другие подразделения, или увольняйтесь к черту! На гражданке землю пахать некому! Так нет же! Какие вы все честные. И главное – высокоморальные. Тут написано, что мне поставляют проституток! А вы сами не развлекаетесь с ними? Сами не бухаете по саунам? И ваши жены ничего об этом не знают, потому что я, видите ли, задерживаю на работе и, типа, организовываю вам рейды… А почему моя жена об этом должна знать? Она прочитала эту писульку, и я оказался в говне по самые уши! Вы думаете, это приятно?
Яреев сзади шепотом комментировал:
– Не фиг чужие письма читать. Я б за это жену убил бы!
– Да на нем клеймо ставить негде, – сказал Батон, – вот жена и контролирует.
А Царь тем временем уже орал:
– Денег вам жалко?! А кто эти деньги в КПО таскает, чтоб вас не трогали?! А кто от УСБ отмазывает?! Думаете, это бесплатно?
Яреев опять пояснил:
– Ну да, конечно. Решальщик вопросов главный выискался. Напрямую выходит в два, а то и в три раза дешевле, чем у него…
Царь продолжал в том же духе:
– А когда кто-нибудь из вас в дорожку бухим попадает? Кто ваши задницы из говна вытаскивает? И за все за это такая благодарность? Ну, спасибо вам!
Он обвел строй глазами и завершил:
– Значит, так. Отныне будем жить по уставу. Сейчас первая смена – по маршрутам. Вторая смена и выходные – рейд по пешеходам до двенадцати дня. Проведем подведение итогов у третьей смены и примем решение отдельно. Первой смене без бухого не заезжать! Пусть работают хоть до ишачьей пасхи! Первый взвод, нале-во! Шагом марш! Второй взвод на месте.
Пока первый взвод расходился, инспекторы второго продолжали болтать.
– Чего это он нас задержал? – спросил Изя.
– Ну, как же, – ответил Яреев, – в первом взводе, в основном, молодняк. Там ему мало кто деньги отстегивает регулярно. А наш взвод – царская гвардия. С нами по уставу жить невыгодно, а то Его Величество от голода сдохнет.
Царь оглядел строй, послал на маршруты несколько молодых сотрудников со стажерами, и заявил:
– Я не думаю, что эту кляузу сочинил кто-нибудь из старых сотрудников, потому что верю вам. Точнее – хочу верить. Если вас что-то не устраивает в наших взаимоотношениях, подойдите и скажите прямо. Лицо в лицо. Как мужики делают. А вот это тайное писательство – просто чмошничество какое-то.
Он уперся взглядом в Бонда и спросил:
– Как ты думаешь, Саша, кто это написал?
– Гомосек! – коротко ответил тот.
– Правильно, – подобрел командир роты,– надо всем сообща этого негодяя вычислить. Сегодня он застучал меня, а завтра заложит вас куда-нибудь в ФСБ или прокуратуру.
– А то в этих организациях не знают, чем мы занимаемся, – шепотом сказал Батон, – нужны мы им больно с нашим мелочным крохоборством. Вся страна составами крадет…
– Абакумов! – рявкнул Царь. – Что ты там шепчешь? Скажи для всех.
– Да я, Алексеич, просто возмущаюсь про себя, – ответил Батон.
– От того, что ты возмущаешься, толку мало. Нужно действовать. Возьмите, устройте пьянку с молодыми сотрудниками, напоите их в стельку, может, кто проговорится. Всему вас учить нужно!
– А если кто-нибудь проболтается, его что – грохнуть надо? – спросил Яреев.
– Я тебе грохну, – испугался Царь, – ты мне скажи,
