Ну, Серёжа действительно родился на Фиджах, и до сих пор никуда не выезжал, зато имеет два гражданства и лялякает на трёх языках, плохо, но лялякает.
Не знаю что меня торкнуло, но я решила провести это лето у родителей, заодно и Иру увижу, она уже школу закончила и по моим стопам пошла в модели.
Родители конечно были против, но пару лет назад я сама её свела с Марго, да и хорошего агента нашла.
Эдменд Довиони — превосходный человек и профессионал своего дела, а самый большой в нём плюс, то что он — гей и при этом, как не странно он — джентльмен, а это значит, сам до Иры домогаться не будет, и под других не посмеет подложить.
Вот и решила я в этом году и родителей повидать, и Ирку, а уже на обратном пути, и к бабушке залететь на пару недель можно.
Помня о том, как я летела с Игнатом на Фиджи, прекрасно помнила, что без плача со стороны Серёжи не обойтись, и потому старалась выбрать путь покороче, пересадки подлиннее, но не всегда получается так, как мы хотим.
Путь от Нанди до Окленда занял чуть больше трёх часов, а пересадка заняла почти шесть. Серёжа покапризничал лишь во время взлёта и во время посадки, в остальном мирно спал.
Пока были в Окленде, успели зайти в музей военной истории, где Игнат восторженно бегал от одного экспоната к другому, и просил покатать его то на корабле, а то на самолёте, и не просто на самолёте, на истребителе, и под конец он заявил:
— Мам, а знаешь кем я буду, когда вырасту?
— И кем же? — спрашиваю я.
— Лётчиком, и не просто лётчиком, я буду управлять истребителем, — и как же это прозвучало гордо.
— Обязательно будешь! — подтвердила я.
Никогда не видела смысла переубеждать своих сыновей. Для начала надо разжевать ситуацию и разложить по полочкам, а потом, подрастут и сами уже на туже ситуацию они взглянут по-другому.
Наверняка и Игнат повзрослев пересмотрит свои взгляды на будущие, и уже не захочет быть пилотом истребителя, увлечется чем-нибудь другим, менее опасным, так зачем трепать нервы себе и ему?
— Мам, а кем будет Серёжа?
Смотрю на своего младшего, он спал в сидячей коляске. Я нежно улыбнулась сыну и сказала:
— Думаю когда Серёжа подрастёт, он сам решит, кем он хочет быть, ведь мы сами это решили, и он решит.
— А он захочет быть пилотом? — воодушевленно спросил Игнат.
— Возможно, но пока он сам не решит, то навряд ли будет делать то, что ему не нравиться.
Полёт Окленд — Куалу-Лумпур заняло долгие одиннадцать часов, ещё и как на зло, приземлились мы за полночь, и время на пересадку чуть больше часа.
Серёжка капризничал, плакал по поводу и без повода, я стойко переносила невзгоды, а что поделать, лететь то надо. Тяжело было и оттого, что впереди будет ещё два таких перелёта, только время на пересадки будет больше.
От Куалу-Лумпур до Дубая самолёт долетел почти за три часа, но тут я устроила привал и решила задержаться на пару дней. И дети отдохнут и могут поплескаться в Персидском заливе, и я отдохну, и возможно на меня не будут недовольно коситься.
Остановились мы в отеле Палацц Версаче Дубай, где будучи моделью не раз останавливались, и лет так пять назад, мне здесь даже один шейх предложил руку и сердце, но это предложение длилось лишь до того мгновения, пока я не сообщила шейху, что у меня есть ребёнок.
Нет, он конечно потом делал мне повторное предложение, но как говориться, поезд уехал.
Номер-люкс был забронирован заранее, одна спальня для меня, другая для моих мальчишек.
Учитывая что мы прибыли в полпятого утра, то как только нас разместили, завалились спать.
— Мам! — слышу почти у самого уха голос Игната.
— Что случилось? — спрашиваю я.
— А я там в холле видел тебя.
— В холле? — сонно переспросила я.
— Да. На картине.
Смотрю на Игната, вот ни как не сомневаюсь, что он почти точная копия Данила в детстве.
Кожа такая же смуглая, брюнет, только вот глаза, глаза у него фиолетовые, как у Олега Дмитриевича — деда Данила, да уж, взглянешь на Игната и сразу видна Скородумовская порода.
Серёжа, Серёжа растёт крепышом, его кожа… хм, в роддоме был светленький, прожив два года на островах, он стал маленьким туземцем. Темно-пепельные волосы Серёжа унаследовал от моей мамы, а вот глаза отца — синие, словно сапфиры. Ещё один примечательный знак того, кто его отец.
— А-а — протянула я, — ты же понимаешь, я раньше подолгу пропадала из твоей жизни, работала за границей. Один из моих работодателей, был дом моды Версаче, а они иногда рисуют картины с моделями, которые у них работали, вот и я попала на картинку.
— Мам, а ты знаешь что?
— Что?
— Я рад что ты больше там не работаешь. Я тогда очень скучал.
— Тебе не нравилось у прабабушке Иры?
— Ну, — Игнат замялся, а потом сказал, — Она очень строгая, ничего не разрешала брать и рано укладывала меня спать. Ты не такая.
— Понимаешь сынок, у каждого человека свой характер, свои мысли, своё воспитание и нет в мире абсолютно одинаковых людей.
— Даже двойняшек?
— Даже двойняшек! — подтвердила я.
— И у тройняшек?
Вот неугомонный ребёнок.
— И даже у сиамских близнецов.
Возможно мы бы и дальше разговаривали, но я услышала тихое
— Мама…
— Игнат, сходи за братом, а я нам обед в номер закажу, а потом куда-нибудь сходим.
— В Бассейн?
— В бассейн сходим по позже, когда солнце не будет так припекать. Мы можем арендовать катер и поплавать по заливу, или сходить в какой-нибудь музей.
— Лучше уж тогда катер. — сказал сын направляясь в соседнюю комнату.
Пока Игнат ходил за Серёжей, я заказала в номер шурпу, шукшуку с баклажанами, чай, а к нему арабские блинчики с творожным кремом.
— Мамаська, я тебя любплю, — пролепетал младший сын.
— Я тебя тоже люблю, солнышко. — ответила я, чмокая его в носик.
Включаю телевизор и нахожу детский канал на английском, по-арабски они не понимают, а каналов на русском тут нет.
Вскоре пришла горничная и привезла на каталке заказанный мною обед. После того как она
сервировала стол и ушла, я сказала:
— Сидим, кушаем, и не балуемся, Серёжа. — прежде чем уйти в ванную комнату.
Кто бы сомневался, везде мрамор и позолота, практически все отели востока этим отличаются, а тут ещё и косметика от Версаче.
Легкий душ и я снова присоединяюсь к своим сыновьям.
