за все время с 26 июня сифон между «Вторым» и «Третьим залом» съежился настолько, что пловец, набрав в грудь воздуха, может нырнуть и добраться до другого конца, подтягиваясь за протянутую веревку, если необходимо. Но то, что это сделать возможно, вовсе не означает, что так делать стоит. Команда из США и австралийцы, которые поняли, что их телосложение не позволяет протиснуться в игольное ушко за «Третьим залом» и начали помогать американцам с техническими работами, продолжали пользоваться небольшими баллонами даже для непродолжительного погружения. Но один из тайских «котиков», преодолевая секцию без акваланга и страховки, очевидно, запутался в шлангах или электрических проводах, проложенных между двумя залами. Его обмякшее тело всплыло на поверхность. Дайверы и американские десантники, которые, по счастью, оказались рядом, немедленно прыгнули в воду и вытянули его. Таец не подавал признаков жизни, но они надавили на грудь, наклонили тело, чтобы очистить дыхательные пути от воды, и через несколько минут искусственного дыхания и массажа сердца сумели его оживить. Через день он вернулся к спасательной операции.
Несмотря ни на что, тайские «морские котики» следовали своему плану с прокладкой воздушной трубы. По правде говоря, выбора не было: военная верхушка говорила о нем как о свершившемся факте. Пресс-секретарь тайской хунты, генерал-майор Чалонгчай Чайакум, сообщил средствам массовой коммуникации: «Когда телефонная линия будет готова, родственники смогут с ними поговорить, что позволит снизить напряжение». Это заявление кардинально расходилось с реальной ситуацией в пещере и только усилило давление.
Политические лидеры Таиланда пообещали миру, что для спасения будет использован исключительно способ, обеспечивающий нулевой риск. А это означало либо ждать конца сезона муссонов, либо пробурить скважину, либо продолжать искать мифический альтернативный вход. Единственное, что позволило бы им не задохнуться до ноября или декабря, когда прекратятся дожди, или до того, как бурильщики их найдут, это кислородная труба.
Вариант нулевого риска, однако, относился только к мальчикам. На фотографии с одного из заседаний по планированию операции рядом с контр-адмиралом Апаконом стоит петти-офицер 1 класса Саман Гунан, внимательно изучающий схему, начерченную на доске. ОН ДОЛЖЕН БЫЛ ПОМОГАТЬ УСТАНАВЛИВАТЬ ВОЗДУШНУЮ ТРУБУ – ЧЕРЕЗ ТРИДЦАТЬ ШЕСТЬ ЧАСОВ МУЖЧИНА ПОГИБНЕТ.
4 июля, вскоре после несчастного случая с тайским «морским котиком», Волантен и Стэнфорд снова окунулись в воды «Третьего зала», чтобы переправить мальчикам еду. Как обычно, Андерсен и Ходжес знали, что не услышат о них шесть или семь часов. Несмотря на снизившийся уровень воды, ТЕЧЕНИЕ ОСТАВАЛОСЬ СЛИШКОМ СИЛЬНЫМ, ЧТОБЫ ПОЗВОЛИТЬ НЕПРИНУЖДЕННЫЙ ЗАПЛЫВ: ЕСЛИ НЕ РАБОТАТЬ ИЗО ВСЕХ СИЛ, ПРОСТО ОСТАНЕШЬСЯ НА МЕСТЕ. Учитывая сопротивление потока и десятки килограммов снаряжения на каждом аквалангисте, которое к тому же постоянно за что-нибудь цеплялось, продвигались они очень медленно. Мышцы ног горели от утомления, а кожа на руках потрескалась и стерлась до кровавых мозолей о веревку ходового конца. Они без конца ударялись головой о сталактиты, которые невозможно было разглядеть в воде цвета кока-колы.
Джон бегал ультрамарафоны, а Рик как-то проплыл на каяке около полутора тысяч километров без перерыва вокруг острова Тасмания. Однако к тому времени как они добрались до мальчиков, оба тяжело дышали через регуляторы. Вещевые мешки, которые тащил Волантен, доставляли массу неудобств. Он часто останавливался на десять-пятнадцать минут: пит-стопы, во время которых жаловался, что больше не может и придется бросить одну из сумок. Этот заплыв стал самым суровым испытанием, но он сумел дотянуть до конца вместе с мешками.
Когда они наконец прибыли в «Девятый зал», это было «настоящее торжество», как вспоминал Стэнтон. Хоть кашеобразное содержимое алюминиевых брикетов сильно отличалось от привычных блюд тайской кухни, оно представляло собой первую настоящую еду, что видели мальчики за последние двенадцать дней.
В этот раз дайверы задержались недолго. Они передали сообщения для тайских «морских котиков» и через двадцать минут отправились назад, так что не увидели, как мальчики накинулись на провизию.
Помимо рационов британцы доставили два небольших пакета в пузырчатой упаковке и письмо для мальчиков и «морских котиков». Спецназовцы получили инструкции, а мальчиков снова попросили, теперь в письменной форме, точно описать звуки, которые они слышали. «Котики» никак не желали сдаваться в своих попытках найти альтернативный проход, как бы мала ни казалась вероятность его существования. С этой целью в одном из пакетов величиной с ладонь, которые доставили Стэнтон и Волантен, лежал телефон HTC. В лагере решили вручить его британцам в надежде, что «котики», которые сейчас находятся в «Девятом зале», смогут связаться с системой ориентации искусственного спутника Земли. (Рик считал, что подобные устройства существуют, но их мощность недостаточна, чтобы пробить 550 метров скалы.)
Второй пакет в воздушно-пузырьковой пленке передали американцы. В нем лежал монитор, замеряющий качество воздуха в закрытых помещениях. Андерсен попросил Стэнтона не только снять показания, но и зафиксировать их. «Сможете снять на видео? Мне понадобятся неопровержимые доказательства наших слов, особенно если придется идти с этим к тем, кто принимает решения», – сказал Андерсен.
Стэнтон сделал все, как просили. Прибор показал 15 % кислорода и издал сигнал тревоги, мигая красными огоньками. Управление охраны труда США определяет все, что ниже 19,5 %, как опасную для здоровья ситуацию. Уровень между 15 % и 19,5 % «снижает работоспособность» и «ухудшает координацию». При значениях ниже 14 % дыхание учащается, люди начинают вести себя странно, губы синеют. Хотя измерительный прибор считал 15 % и включил сигнал опасности, Рик утверждал, что показания могут быть ошибочными. Он говорил, что, по инструкции, счетчик следовало сначала откалибровать за пределами ограниченного пространства. Но из-за того, что пришлось нырять, Стэнтон сделал это уже в «Девятом зале». Опираясь на свой опыт пребывания в высокогорьях и других средах с низким содержанием кислорода в качестве пожарного, он предполагал, что уровень был немного выше, чем 15 %. Не важно, насколько точными были показания, прибор выявил новую проблему, требующую немедленного решения: воздух в камере пещеры истощался. И вдруг все сфокусировались на том, как решать эту проблему.
Каким бы ни было истинное значение содержания кислорода, оно было ниже идеального для находящихся там семнадцати человек. Возможно, именно кислородным голоданием объясняется та настойчивость, с которой мальчики утверждали, что слышали петухов и собак. Через одиннадцать дней отсутствия еды уровень гликогена неизбежно упал, низкое содержание сахара в крови обусловило плохое снабжение мозга кислородом, что вполне могло вызвать галлюцинации. Либо причиной послужил постоянный недостаток кислорода, обостренный падением сахара в крови.
Со своей стороны Стэнтон считал, что ни отсутствие еды, ни отсутствие кислорода не имели к этому никакого отношения.
«Слышать голоса и звуки в пещере – абсолютно нормально. Их слышат даже опытные спелеологи, это пещеры подшучивают над вами», – говорил он. Во время собственных экспедиций, бывало, Рик слышал, как болтают
