то что ее не выпустил бы, так еще бы и обвинил меня в измене. И, честно, я бы его понял. Я вез самую весомую карту окружавшей меня политической игры в город, к Шталям. Вернется ли она обратно… Я очень сильно надеялся на это. Черт… Как же все было хорошо, когда барон еще оставался в Терции…
Задание я выполнил в лучшем виде… Едва мы приехали в порт Терции, где, как сказали на воротах, находился Фабиан Шталь, он встретился нам, собственной персоной. Заметив Энн, наследник Дельты улыбнулся так, будто узнал, что все Сумеречные земли переходят в его собственность. Об Энн такого нельзя было сказать — она с удивлением разглядывала высадившихся из прилетевшего корабля беженцев.
— Кто все эти люди?
— Это, миледи, беженцы, которых мне удалось впустить в Терцию против воли вашего дядюшки, — осклабился Фабиан.
— То есть?
— Ваш дядя, достопочтенный лорд Манфред, приказал своим цепным псам никого не пускать в Терцию. Никого — ни торговцев, ни путешественников, ни даже бедолаг беженцев. Кто знает, может, у этих людей не хватило бы топлива до Эссвана? Но нет! Наглый самоуверенный гвардеец решил, что он здесь указ, вопреки всем
— Все приказы чем-то обоснованы, даже такие жестокие, — попытался я вставить свое слово. При всем том моем непринятии и, более того, неприятии решения Фило, я понимал, почему он так действовал. Почему так действовал ублюдок Шталь, я тоже понимал. И тоже не мог принять, но, при всем уважении к гербу выходцев из Дельты, ворчливый старикан Фило внушал мне куда больше уважения. Впрочем, и доверия тоже.
— Всегда стоит оставаться человеком, не так ли, миледи.
Энн улыбнулась, но по взгляду ее я видел, что ей происходящее совершенно не нравилось. Тем временем Фабиан продолжал:
— Но приказы и поручения и в самом деле важны, и выполнять их нужно. Правда, Марв?
— Несомненно, — процедил я сквозь зубы, осознавая весь тот вред репутации в глазах девушки, который я сейчас нанес барону. Дешевый противный трюк, но на девчонку он сработал. М-да…
Фабиан повлек за собой Энн, а его охрана грубо отстранила меня, давая понять, что я сегодня могу взять выходной. Ванек последовал за ними, пытаясь передать Шталю все возмущение Фило. Оглянувшись, я заметил, как грузят на грузовики свои дорогие кожаные чемоданы «беженцы». Никто из них не походил на бедолаг, выгнанных жестокой войной с насиженных мест. Они выглядели как путешественники, захватившие с собой чуть больше вещей, чем следовало бы. Кто-то путешествовал со слугами, кто-то вывозил золотые цепи и ценные бумаги, кто-то — целые шкафы дорогих шмоток, стоивших больше, чем некоторые дома в Терции. На помогавших им грузчиков они смотрели, как на грязь. Типичные нобили с очередного королевского мира… Я мрачно сплюнул под ноги. Может, Фило не так уж и был не прав?
Глава шестнадцатая
Моя девочка
— Ты хорошо поработал, Марв.
— Если бы не эти чертовы беженцы, Энн никогда бы не тронулась с места — ее бы просто гвардия не выпустила.
— Я подозревал, что такое будет, — пожал плечами Фабиан Шталь. — По законам и указам терцианского барона их пускать бы не стоило. Но как же милосердие?
— Странно слышать о милосердии из уст человека, способного возглавить первую армию на Сумеречных землях.
Шталь нацепил на себя маску страдальца.
— Я же не животное и не скала, чтобы бездушно топить в море ни в чем не повинных людей. Я даже не Манфред Айзенэрц для такого.
— Это меня не касается, — решил прервать я пустой треп Фабиана. Своей болтовней тот обожал усыплять бдительность собеседника, что тому, то есть мне, было совсем не по душе. — Надеюсь, моя часть сделки выполнена?
— Разумеется, — осклабился Шталь. — Почти…
— В каком смысле «почти»?
— В самом что ни на есть прямом, Марв. Мне кажется, ты мне что-то недоговариваешь. Например, о том, как ты нашел Энн Айзенэрц на просторах Терции. Она же убежала, да? Убежала от своей охраны и от своего любимчика-телохранителя. Что-то мне подсказывает, что дело в неудачном покушении кого-то из ее завистников.
— С каждым словом я все больше убеждаю себя в мысли, что это твоих рук дело.
— Нет-нет, что ты! — всплеснул руками Фабиан. — Еще раз повторяю, я более всех заинтересован в сохранении ее здоровья. Как, впрочем, и ты. Еще ты заинтересован в своей жизни, а мои друзья из Эссвана уже начали осведомляться, не видели ли на юге кого-нибудь похожего на наемника с именем Марв Актоль.
— Мне воспринимать это как угрозу?
— Нет, что ты! Лишь корчу из себя своего рода колдунью — гадаю да гуще кагэ наше с тобой будущее. К сожалению, прошлого оно не показывает. Поэтому и прошу тебя рассказать мне то, что я желаю слышать.
Хе-хе… Я прекрасно понимал, что все те посулы, обещанные мне недавно, оказались фикцией. Ага, дурачок, купился на обещания спокойной жизни и комнатушку в Дельте. И почему я подумал, что Шталь окажется лучше того же Мацея? Нет, нет… Этот ублюдок куда хитрее. Наверняка он уже знал большую часть правды. Откуда? Да какая разница! Он не мог знать лишь одного — что было между мной и Энн в том заброшенном доме. И что я там нашел. Если он действительно знает всю правду, то что плохого в том, что у Шталей окажется еще одно свидетельство против барона Манфреда? В любом случае, я же не отойду в сторону, не отойду. Хотя бы ради Энн. Я начну свою игру, самую рискованную в своей жизни.
Как на духу я выложил все, что видел в заброшенном доме «дяди Вернера», забыв, разумеется, упомянуть о вспышке чувств терцианской наследницы. Фабиан слушал меня с нескрываемым интересом, постоянно хмыкая, перебивая и задавая уточняющие вопросы. После того, как я закончил рассказ, он спросил:
— И что ты сделал с письмом?
— Сжег, — скривился я, вспоминая крепление солнечной панели, в которое я спрятал ту самую бумагу. — А что я должен был сделать? Показать Энн?
— Нет, конечно. Этим ты бы поспешил. А сейчас… Сейчас все будет вовремя. Пойди, отдохни. Твой долг выплачен. Попроси Менно выдать тебе три сотни монет. Ты их заслужил. А теперь прошу оставить меня.
Пожав плечами, я направился к интенданту шталевского гарнизона, который сначала не понял, что
