о ней услышал. Вроде это общий секрет, и в какой-то момент все разом сходят с ума. – Он делает паузу. – Подозреваю, в дверь постучали в качестве предупреждения: готовься, скоро начнется безумие. Можешь, конечно, забиться под кровать и надеяться на лучшее, но…
Я вздергиваю подбородок.
– Я всегда готова! Слышала я про эту ночь! Даже коменданты участвуют. Ну, как минимум не вмешиваются, пока народ за собой убирает. Просто я до этого не жила в общежитии, вот и вылетело из головы. – Я кошусь в его сторону. – Спасибо, что заплатил за меня! В тот раз я тебя так и не поблагодарила. – Потому что мы занимались совершенно другим. – Я придумаю, как вернуть тебе долг.
Он приостанавливает распаковку шаров.
– Не надо. Вот, держи! Их нужно наполнить водой.
– Раскомандовался тут! – бормочу я, когда он отдает мне половину упаковки и мчится в тесную ванную.
Я иду следом и нахожу его в душе. Включив холодную воду, он наполняет розовый шар.
– Раковина на тебе. Слишком много не набирай, чтобы не лопнули. – Он широко ухмыляется, а я хлопаю глазами и поражаюсь футболисту у себя в ванной.
– Ты как-то уж больно радуешься, нет?
– Меньше слов – больше дела, Тюльпан! Я пришел помогать. Так что мы просто обязаны всех разнести, усекла? – Он брызгает в меня водой. – За работу.
Видеть его таким приятно!
– Ты каждый год участвуешь?
– Не. Только ради тебя.
«Только ради тебя».
Я складываю его слова в копилочку, чтобы потом вспоминать их и наслаждаться.
Несколько минут спустя у нас готов боезапас из полусотни бомбочек, и Нокс осторожно складывает их в сумку. Я вся в воде, и Нокс тоже – его футболка промокла насквозь и липнет к телу.
– Сколько возьмем с собой? – спрашиваю я.
– Все. В такую ночь нельзя мелочиться! – Он скользит по мне взглядом: начинает с ног, задерживается на груди и только потом поднимается выше. – Малыш, шорты тебе, конечно, идут, но советую переодеться. Желательно в спортивки и кофту. И кроссовки, чтобы точно не поскользнуться.
Челюсть отвисает сама собой.
– Что, все так серьезно?
Он ухмыляется. Снова.
Я качаю головой.
– Ты чокнутый! Ладно, ладно, сейчас. – Подхожу к комоду и достаю легинсы, которые натягиваю прямо на шорты. А когда оборачиваюсь, замечаю, что он смотрит на меня из-под ресниц, и взгляд у него тяжелый и жаркий. – Пойдет?
– Тебе все идет, – говорит он, кашлянув.
В коридоре раздается грохот, будто что-то металлическое свалилось на пол. Я вскрикиваю, едва не подпрыгнув.
– Все, началось? Что это такое?
Он медленно подходит и прикладывает палец к моим губам.
– Не бойся, малышка. Я тебя в обиду не дам!
Сердце замирает: обалдеть, он трогает мои губы! По телу разливается жар, и я, видимо, окончательно теряю рассудок, потому что приоткрываю рот и кусаю его за палец.
– Я тебе не малышка, «акула»! Не надо из меня делать умильную девочку!
А еще так меня называл Ченс.
Он медленно опускает руку.
– Тогда не называй меня «акулой».
– Ладно.
– Но Тюльпан звать не перестану, учти. Слишком хорошее имя!
– Я и не возражаю.
Он смотрит на мои губы.
– Хорошо.
Мгновение нарушает грохот из коридора. Нокс подходит к двери.
– Мы не пропустим начало? – спрашиваю я, втайне надеясь, что он снова заставит меня замолчать.
– Не пропустим. Надо дождаться сигнала…
И тут тишину прорезает истошный вой сирены.
– Твою мать! – вскрикиваю я, и пульс тут же подскакивает.
Нокс хватает сумку и передает мне несколько шариков.
– За мной! – говорит он, а потом тихонько приоткрывает дверь.
Мы выходим в коридор. Нокс пригибается, и я иду следом, инстинктивно стараясь держаться поближе.
– Если что, прячься за мной, ладно?
Я киваю, ощущая исходящий от него жар, прослеживаю линию плеч…
Блин! У нас тут водная битва, а я только и думаю, что о парне!
В коридоре тихо, как в церкви.
– Такое ощущение, что это ты меня разыгрываешь. – Я выглядываю из-за плеча Нокса и замечаю впереди нескольких девушек.
Тут же шарик с водой прилетает мне в грудь, и я вскрикиваю от неожиданности.
– Е-е, попала! – кричит девчонка, и младшеклассницы несутся на нас с противоположного конца коридора, швыряясь бомбочками.
– В бой! – орет Нокс, и я открываю огонь, но попадаю не в девчонок, а в пол. Блин, как я умудрилась так промахнуться?
– Мазила! – стонет он, и я бросаю на него недовольный взгляд.
– Просто пристреливаюсь. Сейчас как разойдусь!
Еще один шарик прилетает в лицо, разрывается, и вода попадает в рот и горло.
– Знаешь, можем просто отсидеться у меня! – кричу я, швыряя очередной шарик и попадая в стену. Одна из девчонок подбирает его и запускает прямо в лоб Ноксу. Я закусываю губу, чтобы не рассмеяться.
Его застали врасплох, потому что он смотрел на меня, и это забавно. Он стирает воду с лица.
– Можем и отсидеться, если так хочешь.
По телу проходит дрожь. Он так это сказал, с таким… жаром?
Я снимаю с его щеки ошметки фиолетового шарика.
– Да нет, мне нравится смотреть, как тебя забрасывает бомбочками куча девчонок…
Очередной «снаряд» как раз пролетает мимо и ударяется об пол.
– Да уж. Пора показать мелюзге, кто тут главный!
Вооружившись, я замахиваюсь и кидаю шарик в девчонок, но попадаю по голове Камилле, которая высунулась из комнаты посмотреть, что за шум. Тут же морщусь, расстроенная: я не хотела ее обидеть. Она ведь не оскорбляла меня, просто… не разговаривала.
Нокс попадает в двух девушек, что немного сбивает их, но нас двое против толпы, к которой внезапно присоединяются непонятно откуда явившиеся ребята.
Бросившись бежать, мы замечаем впереди еще нескольких человек, которые тут же открывают огонь по всем, кто попадается на глаза. Мы оказываемся в самом эпицентре битвы, и щадить нас явно не собираются.
– Сюда! – кричит Нокс, распахивая дверь кладовки у лестницы.
Мы ныряем внутрь и закрываем дверь под градом лопающихся шаров.
Он смотрит на мою промокшую майку.
– Говорил же, переоденься! У тебя соски видно.
Я толкаю его локтем.
– В глаза смотри, футболист!
Он смотрит. Хмурится.
– Что? – спрашиваю я.
– Как твои ссадины?
– Нормально. – Они успели немного засохнуть и теперь чешутся, зато не болят.
Он выдыхает, и на его лице появляется мрачное выражение. Я вздыхаю.
– Нокс… не надо. Со мной все нормально.
Я не хочу на этом зацикливаться и не хочу, чтобы из-за меня он ссорился с друзьями.
Воцаряется тишина, и какое-то время мы просто смотрим друг на друга.
Нокс отводит взгляд первым. Потирает лицо.
– Мне жаль, что так вышло в актовом зале…
Его слова тонут в криках и смехе из коридора.
– Давай просто повеселимся, а? – В сердце колет, и я потираю грудь, а потом опускаю руку.
– Что такое?
Отвожу взгляд.
– Ничего.
– Чья фотография у тебя в медальоне? – спрашивает он тихо. Я поднимаю голову и открываю медальон, а он наклоняется ближе. – Это Тайлер?
Киваю.
– Больше у меня никого нет.
Он заправляет мне за ухо прядку выбившихся волос.
– Понимаю. У меня тоже никого, кроме Дейна.
– Ловите их! – раздается вопль из коридора.
– У меня аллергия! – вторит ему другой.
– Что у них там… – начинает Нокс, и тут в щель под дверью просовывается пушистая лапа, скребущая по полу когтями.
– Охренеть! Это что, кошка? – спрашиваю я. – Они там совсем с ума посходили?
Вопрос риторический, учитывая царящий снаружи хаос.
Нокс открывает дверь. В кладовку влетает маленькая полосатая кошка, шипит на нас и тут же прячется за ведром со шваброй.
Мы выглядываем наружу. Повсюду носятся люди – и кошки.
Я хмурюсь.
– Блин, обязательно было впутывать в это животных?
Когда мы выходим, в голову прилетает очередной шарик с водой.
– Да твою ж мать! – ору я тому, кто его бросил, но он уже убегает.
– Ава! Нокс! Сюда! – раздается знакомый голос, и мимо проносится Уайетт с целой кипой бомбочек.
Мы догоняем его, лавируя среди побоища, и сбегаем по лестнице. За нами гонятся ребята с водяными пистолетами, но Нокс метко отстреливается, и вскоре они захлопывают ведущую на лестницу дверь.
Неплохо, квотербек!
Добравшись до этажа Уайетта, я останавливаюсь, слегка поскользнувшись. Охренеть. Охренеть! Здесь кошек нет, но стены и пол полностью белые. Это что, мука?
Внезапно свет гаснет, и я вскрикиваю.
Крепкие руки притягивают меня ближе.
– Я тут, – говорит Нокс. – Забирайся ко мне на спину.
Я карабкаюсь на него, словно мартышка, обхватываю руками за шею, а ногами – за пояс. Ну, зато темнота больше не пугает! Он мчится по коридору, и я не представляю, как он что-то здесь видит – разве что пару
