и смотрю на него снизу вверх. Одариваю слабой улыбкой. – В следующий раз врежу сильнее, придурок!
Он ухмыляется:
– Ага, конечно! Научить тебя драться, солнце?
– Пф, да я тебя пожалела! – говорю я. Я правда не пыталась бить его в полную силу. Даже в таком состоянии понимала, что голос был не его.
Потерев лицо, он округляет глаза, как бы намекая: «Помнишь, что ты видела у меня на носу? Давай все забудем?»
Я пожимаю плечами: «Посмотрим».
Он закатывает глаза.
А я вспоминаю, как он успокаивал меня, пока нес: «Все будет хорошо. Обязательно. Я тебе обещаю».
Когда-нибудь да, будет. Не сегодня, но будет. То, что этот парень набросился на меня, значит, что он боится.
– Ты что, серьезно собралась на урок? – Нокс скрещивает на груди руки.
– А что такого? Жизнь продолжается!
Он выдыхает.
– Ава, ну хватит! Давай отвезу домой?
Домой? У меня нет дома.
Ава? Да блин, просила же называть Тюльпан!
– Да, – говорит Дейн. – Ты жутко бледная.
Я фыркаю и кошусь на него: «Ты серьезно?»
Он себя-то в зеркало видел?
Дейн смеется и качает головой, будто прочитал мои мысли.
– Тебе нужно не на уроки, а отдохнуть, Ава. – Снова Нокс. Хмурясь, он берет меня за руку и проводит большим пальцем по тыльной стороне ладони. Прикосновение едва ощутимое, но по телу пробегают мурашки. Я опускаю взгляд.
Он волнуется за меня.
Все решает мои проблемы, хотя у него немало своих.
Его серые глаза находят мои.
– Пожалуйста.
При звуке его голоса внутри все сжимается. Я хочу быть с ним, и дело вовсе не в сексе: тут что-то глубже, сильнее, безумнее. И когда он успел разрушить все мои стены?
Он тоже хочет быть вместе, но запрещает себе.
Почему? Гадать я не собираюсь.
На то, чтобы отстраниться, уходят все силы.
Это мой путь, а не его.
Я выхожу из медпункта и иду на обед.
Глава 16
Ава
Любовь мертва,
И вдруг ты здесь, в моем калейдоскопе,
Изломлена, но так ярка.
Вот только полюбить меня не сможешь,
И мне нельзя.
Сообщение от тайного поклонника приходит в среду вечером, когда я сижу на кровати в окружении учебников и ноутбука. Еще недавно я ужинала с Тайлером в интернате, а теперь скучаю в общаге и пытаюсь делать домашку.
«Ава? Ты тут?»
Смотрю на экран. Он не писал уже несколько дней, и сердце трепещет в непрошеном предвкушении.
«Снова стихи? А ты фанат. Тот же автор?» – спрашиваю я.
«Ага».
«Как интересно! Я погуглила прошлый отрывок и ничего не нашла. Интернет – штука хорошая. Не подскажешь, кто автор?»
Он отвечает не сразу, так что я успеваю открыть пачку «Доритос». Усмехаюсь: представляю, как мечется мой поклонник. Машинально воображаю по ту сторону Нокса. Как он сидит дома или едет куда-то, а потом сворачивает на обочину, потому что думает исключительно обо мне.
Качаю головой. Эх, вот бы.
«Это мои стихи. Стыдно было признаваться».
Ха, а вот это уже интересно!
«Ага, так ты не только качок, но еще и поэт! И кто тебя вдохновил, я?»
«ТЫ».
«Неплохо вышло!»
Я пролистываю сообщение, перечитываю стихотворение и отправляю: «Ты раньше не влюблялся? Ты сказал, что любовь мертва».
«Мои родители друг друга даже видеть не хотели. Они поженились по любви, но люди меняются».
Оказывается, мой поклонник слегка пессимист.
Приходит следующее сообщение: «Мой брат – единственный важный человек в моей жизни. А ты кого-нибудь любила?»
Я выпрямляю спину. У Нокса тоже есть брат.
«Ава, скажи, ты любила?»
Это личное, но я не могу отказать: в душе хочется верить, что между нами есть что-то особенное. Я хочу довериться ему, очень хочу. По его стихам видно…
«Да, одного парня. Он переехал в Техас по учебе».
«Вы встречаетесь? Переписываетесь?»
Он слишком давит.
Приходит еще одно сообщение: «Забудь. Не хочу о нем говорить. Не хочу представлять вас вместе». Затем следующее: «Как его звали?»
Я смеюсь в голос.
«Лука».
Лука. С его копной каштановых волос и ожогами от сигарет на руках. Сначала мы просто дружили, но по ночам в интернате было так одиноко, что вскоре мы начали коротать их вместе. Говорили о мечтах, о надеждах. Мне нравилась его косая улыбка и робкие взгляды. Не знаю, продержалась бы наша любовь до конца жизни, но он был моим другом, и я ему доверяла. Тогда мы толком не знали про секс, и первый раз был неловким – совсем не таким, как описывают в книгах, но все же приятным.
Приходит еще одно сообщение, и от удивления я широко распахиваю глаза.
«Мне нужна только ты».
Крепко стискиваю телефон в пальцах.
«Понятно. Значит, все это – просто попытки охмурить недотрогу?»
Ответа нет.
«Какой смысл мне все это писать, если ты не собираешься говорить, кто ты?»
В дверь стучат – настойчиво и быстро, и я вскрикиваю от неожиданности. Уже восемь, и общежитие давно закрыто для посетителей. В коридорах сегодня вообще жутко тихо – затишье перед бурей. Я хмурюсь и быстро печатаю:
«Ко мне кто-то пришел. Согласись, странно?»
Он не отвечает. Становится страшно. Отложив телефон, я оглядываю короткие шорты и топик – не лучшая одежда для встречи гостей.
– Кто там? – спрашиваю я, но в ответ получаю лишь тишину.
Смотрю в глазок, но там никого. По рукам пробегают мурашки. С того нападения я стала осторожнее, ведь виновника до сих пор не нашли. Траск сказал, что в той части кампуса нет камер. Ну конечно!
Я опускаюсь на четвереньки и пытаюсь разглядеть тень или ноги, но вижу только яркий флуоресцентный свет коридора. Думаю позвонить коменданту, но быстро отказываюсь от этой идеи. Ну постучали мне в дверь! С кем не бывает? Можно написать Уайетту, но он ушел ужинать с сокомандниками. Он подойдет, если я попрошу: никакие запреты не остановят.
Но…
В коридоре никого нет. Наверняка стучавший просто ошибся дверью, осознал это и пошел дальше. Или ему открыла Камилла.
И все равно я хожу по комнате, с каждым шагом нервничая только сильнее. А когда останавливаюсь, дверь вдруг становится ночным лесом.
И снова стук, только в этот раз:
– Ава! – Голос низкий, мужской и знакомый.
Выдохнув с облегчением, открываю дверь.
– Нокс! Ты тут откуда?
Я смотрю на него. Он в спортивной форме, волосы влажные и убраны назад, чтобы не лезли в глаза. Сглотнув, пробегаю глазами по крепким рукам, загорелой коже и рельефным мышцам ног.
Затем прислоняюсь бедром к косяку.
– Закончил с тренировкой и решил заглянуть, как ты тут. Ничего, я тебе пригожусь!
В смысле?
– Это ты стучал в дверь пару минут назад?
– Нет, но догадываюсь, кто мог. – Он оглядывает тихий коридор и закрытые двери. Даже выходит проверить лестничную площадку. У него в руках спортивная сумка. Как странно!
– И кто же? А сумка тебе зачем? Решил устроить ночевку?
– Пустишь к себе? Я все объясню. – Он прислоняется к двери и нагло мне усмехается. В школе он ведет себя совершенно иначе, и это обезоруживает.
Я скрещиваю руки.
– Что главе «Акул» понадобилось у меня в комнате?
Он ухмыляется.
– Поверь, Тюльпан, моя помощь тебе явно не помешает. – Он демонстрирует спортивную сумку. – У меня все с собой.
Я выгибаю бровь.
– Ладно, заинтриговал! – Я широким жестом обвожу комнату. – Входи, располагайся.
Он вальяжно проходит внутрь, оглядывая кровать у стены и небольшой комод – стандартный набор мебели, предоставленный общежитием.
– Тебе бы обстановку сменить, – замечает он.
Я фыркаю.
– Ага, Камилла себе над кроватью гирлянду повесила. У меня на такое нет времени. – И денег. – Просто поверь: по сравнению с комнатой в интернате тут просто хоромы.
Он поворачивается ко мне.
– Ты заслуживаешь самого лучшего.
Я хмурюсь и стараюсь не обращать внимания на его слова – по-другому с ним невозможно.
– Что в сумке? Декоративная лампа? Плакаты?
Он в последний раз окидывает комнату взглядом.
– Нет времени на болтовню. Надо срочно надувать шарики. Кстати, советую переодеться. Белый топик и шорты – не лучший вариант.
Для чего?
Он открывает сумку и действительно достает упаковку разноцветных воздушных шаров.
– Ты решил вечеринку устроить? Могу позвать Уайетта с Пайпер. – Я шучу. Я не в настроении для вечеринки.
Он оглядывается на меня.
– Сегодня в общаге ночь розыгрышей. Уайетт тебе не сказал?
Я пожимаю плечами. Он бывает в общежитии набегами, да и живем мы на разных этажах.
– Это местная традиция, розыгрыш проходит раз в год. Я сегодня
