старик с костылём и в чёрной косынке поверх седых волос, меня вполне устроила. О курсах местных валют, которые совсем не походили на привычные мне земные, во время одной из бесед рассказал Дуглас. Так что я примерно ориентировалась в стоимости местных товаров.
Сжимая в руке увесистый кошель, я отправилась в сторону порта в поисках лавки с одеждой. И вскоре её обнаружила. Дородная женщина в яркой юбке встретила меня не слишком приветливым взглядом. Глубоко посаженные глазки впились в мое лицо со злобным любопытством, а нос торговки, похожий на свиной пятачок, отчего-то дёрнулся.
— В эдаком тряпье милостыню просить стыдно, — фыркнула торговка и поднялась мне навстречу.
Ростом она оказалась раза полтора выше меня, и во столько же шире в обхвате талии, но священный трепет внушали даже не её габариты, а низкий, громовой голос.
— Так помогите приодеться, — с вызовом ответила я, и тётка тут же направилась к многочисленным сундукам и ящикам.
После почти часа утомительных поисков я обзавелась парой белых просторных рубашек, чёрными штанами из плотной ткани, кожаной жилеткой. Собиралась уже уходить, но заметила на одном из шкафов широкий кушак такого глубокого тёмно-синего цвета, что казалось, в нём можно утонуть. Долго торговалась и всё-таки купила его.
— Сапожник дальше по улице, — крикнула довольная торговка, когда я выходила.
Солнце уже тянулось круглым боком к воде, когда я купила, наконец, обувь, а заодно и лёгкую сумку из мягкой кожи, в которую и сложила старую одежду. Сапоги же продала почти за бесценок — всё равно таскать их с собой смысла нет.
Теперь, когда с делами покончено, возвращаться в душную корчму совсем не хотелось. Я посмотрела на ясное небо, и вдруг захотелось увидеть закат, хоть я и наблюдала его уже много раз. Поразмыслив, я всё же двинулась к плавучей гавани. Здесь ещё суетились моряки и рыбаки: что-то вытаскивали с кораблей и лодок, торговались, кричали, а кто-то пил прямо с горла бутылки, перемежая каждый глоток с бранью.
Солнце медленно растворялось в морских волнах, окрашивая волны в фиолетовый. Мерно качались корабли и лодки, постанывая от ласк тёплого бриза. "Голландец" Фредерика казался гигантом среди прочих судов-карликов: почти в полтора раза больше, чем погибший корабль Стэфана, он странным сочетанием простоты и силы напоминал своего капитана.
Вспомнив Фредерика, я отчего-то поежилась. Тут же воображение нарисовало его грубые, но бережные руки, тёплую улыбку и тонкие, едва заметные ямочки на щеках, которые предательски углублялись каждый раз, когда он улыбался. Так, стоп!
Я покачала головой и окинула пристань более осмысленным взглядом. Да, пожалуй, у меня давно уже не было мужчины, но это не повод бросаться едва ли не на первого встречного, кто проявил хоть толику уважения.
— Эй, красавица! — хмельной голос незнакомца нарушил моё единение с природой, так что пришлось обернуться.
Нападения или драки я не боялась — пусть я плохой боец, но от парочки пьяных мужиков удрать сумею.
— Иди ка отсюда, — мягко посоветовала я, разглядывая оплывшее лицо, голую волосатую грудь и кустистые брови, висящие едва ли не ниже глаз.
— О! Это та потаскуха, про которую Эрик говорил! — завопил вдруг второй мужик, тощий и низкорослый, тыкая в меня коротким пальцем.
Я на миг растерялась, но в следующий даже обрадовалась возможности выплеснуть накопившуюся за день ярость и обиду.
— Что ты сказал, рыбья башка?! — закричала я, хотя под категорию "рыбьей башки" подходила скорее я сама, чем этот вполне себе человеческого вида красноносый моряк.
— Да ладно, не упрямься. Мы ж тоже… того, моряки! А знаешь, где бывали! Вот я те… — тощий мужик попытался схватить меня за руку, но я рывком оказалась рядом с ним и двинула по красному носу. Кулак пронзила тупая боль, но удовольствие от вида крови на самодовольном квадратном лице её притупило.
Моряк поднял на меня злой взгляд, осклабился и замахнулся, но я двинула ему ногой в пах. Он скрючился пополам, а я повернулась к его товарищу, но тот предусмотрительно попятился.
Драка ещё сильнее распалила кровь, и без того уже подогретую алкоголем, там что я сдала кулак и двинулась к мужику.
— Что, говоришь, за Эрик такой? — я широко улыбнулась, моряк отчего-то вздрогнул и продолжил пятиться.
— Дык я же это… Только засвидетельствовать почтение своё, во! Я же ничего… Это всё Эрик… Фредерик. Капитан "Голландца", он сказал, что вы за красивую историю под мундир полезете… — осознав, что сболтнул лишнего, мужик зажал рот рукой.
Фредерик, значит! А я уже тут размечталась. Черт бы подрал этого козла.
Гнев не утихал, но бить того, кто лишь дрожит и беспомощно выставляет вперёд руки, не хотелось.
— Где он сейчас? — спросила я, немного отстраняясь от перепуганного моряка. И чего он так боится, интересно, я ведь просто девчонка, да ещё и хрупкая на вид.
Моряк дрожащей рукой указал в сторону одной из портовых таверн.
— Тут, рядом совсем. Кабак "Зелёный змий", вон тот.
Я усмехнулась и кивнула. Символично, однако, только этого засранца я лично придушу, змия дожидаться не буду.
Я отвернулась от мужика и услышала отчётливый выдох, но мне до него больше не было дела. Я уже шагала к таверне, полная решимости как минимум вдоволь поругаться, но когда зашла в переполненное душное помещение, мой пыл немного поубавился.
Я прошлась взглядом по головам, но хама-капитана не заметила. Тогда набрала в лёгкие побольше воздуха и громко спросила, где его искать. Несколько удивленных взглядов устремились на меня, а потом моряки показали куда-то в дальний тёмный угол.
Распихивая попавшихся на пути людей, я подошла к Фредерику. Он сидел, опершись спиной от стену, покачивался и, похоже, уже мало что соображал. Как только я собиралась с ним заговорить, его голова плавно опустилась на руку, и он глубоко вздохнул, явно намереваясь захрапеть до утра. Да уж, змий меня все же опередил. И когда успел так нажраться, рано же ещё?
Я окинула взглядом стол и заметила под ним пять кувшинов, судя по всему, пустых. Над капитаном же висел такой смрад перегара, что приходилось дышать через раз. На миг мелькнула мысль о том, чтобы оставить идиота в покое до утра, но злоба на жизнь и мерзких матросов пересилила, и я пнула ногу Фрэдерика.
— Эй, козёл плешивый, поднимайся! — все взгляды тут же обратились ко мне, но ничто уже не могло меня смутить.
Фрэдерик что-то невнятно промычал, не отрывая голову от стола.
— Вставай, кому говорю! — не унималась я, но пинать его больше не решилась.
— Ты бы, милочка, лучше подождала, пока проспится.
