прохладно ночью спать, да и в целом целый день щеголять в майке и трусах, даже по периметру этой комнаты — неудобно.
Конечно, доля правды в этом есть. Но истинная причина моей просьбы — план, что родился у меня в голове почти сразу. План, который не имеет последовательных действий. Все, что я знаю — то, что хочу выбраться, и делать это без одежды — не лучший вариант.
— Так давайте я принесу вам обогреватель, — предлагает альтернативу, чем начинает меня раздражать, слишком много лишних слов. Я просто хочу одежду.
— Сереж, пожалуйста, я бы хотела штаны и кофту. Если ты не в состоянии выполнить такую плевую просьбу, я попрошу Антона, — намеренно манипулирую. Знаю, что парню важно себя зарекомендовать как самостоятельную личность, без помощи Антона, а уж тем более Игната.
— Не нужно, я принесу! — тут же вздрагивает. Ну вот и славно.
Еще через время приходит Тони, его-то я ждала. По Антону реально можно сверять часы, он появляется всегда минута в минуту, без опозданий. Поразительная пунктуальность. Дежурно интересуется состоянием ноги, меняя бинты. Я сама вижу, что дело плохо, рана заживает так себе. Мужчина делает укол, становится легче. К вечеру бедро ноет, и порой нестерпимо.
— Можешь мне дать какое-то снотворное? — обращаюсь к Тони, пока тот складывает все свои инструменты в чемоданчик.
— Плохо спишь? — интересуется, раскладывая блистеры по алфавиту. Это я знаю наверняка, так как каждая ячейка в его чемодане подписана буквами.
— Вообще не сплю.
Он кивает и протягивает пакетик с порошком.
— Это быстродействующее снотворное, завтра нам выезжать. Нужно, чтобы было легкое пробуждение, это должно помочь.
— Отлично, — забираю белый пакетик из его рук.
— Пей сейчас!
— Я пока не хочу, Тони. У меня еще не было ужина.
— Тогда загляну к тебе после ужина, чтоб ты выпила при мне, — а он не глупый, хочет проверить меня.
Что ж, тогда план меняется. Будем бежать перед ужином, хоть и кормят здесь очень вкусно. Словно в санатории побывала.
Антон уходит, и я замешиваю пакетик в чае, чтобы мутный осадок был не так сильно виден. Сейчас у меня будет одна попытка, решающая. Если не сработает, то считай пропала. Я мужалась все эти дни, вела себя спокойно и исполняла все приказы, идеальная пленница. Не перечила, не сопротивлялась. Только один раз позволила себе показать зубки, когда Минаев распустил свои клешни. Я научилась защищаться, терпеть, быть хитрой. Теперь настало время научиться быть спасательным кругом для себя.
Вспоминаю, как всегда нуждалась в защите со стороны: в детском доме меня защищали воспитательницы, потом приемные родители, дальше Алексей, Павел… Возможно, настало время стать той опорой для себя, в которой я так давно нуждалась.
— Сереж! — кричу, парень тут же вваливается в комнату, глядя на меня вопросительно. — С чаем что-то не то, он какой-то серый и ужасно невкусный.
Дабы не делать его совсем дураком, отпиваю немного из чашки.
— Че там? — он подносит к носу жидкость и принюхивается.
— Не знаю, попробуй, гадость редкостная!
Сейчас два варианта развития событий: или же он выпьет, и полдела в шляпе, или же план провален.
Но я все-таки радуюсь тому, что Сережа наивен и глуповат, он делает большой глоток.
— Да норм вроде, цвет и правда странный, по вкусу ок, — отдает мне чашку обратно.
— По мне так гадость, ну ладно. Спасибо! — делаю максимально добродушную улыбку и ставлю емкость на тумбу.
Парень пожимает плечами и выходит из комнаты. Осталось подождать, пока он уснет, и делать отсюда ноги. Правда есть один маленький нюанс — я понятия не имею, кто и что меня ждет за дверью, но будем решать проблемы по мере их поступления.
Глава 27
Наши дни.
План срабатывает: как только я приоткрываю дверь в коридор, замечаю Сережу. Тот сидит на стуле, облокотив голову о стену, и мирно посапывает. На секунду становится даже жалко его — парню точно влетит, если я выберусь отсюда. Но, оставаться и ждать непонятно чего — пик идиотизма.
Осматриваю коридор более детально; что справа, что слева одинаковые железные двери, нужно выбрать какую-то одну. В загадках и ребусах мне редко везло, поэтому у меня одна попытка. Прохожусь по карманам Сережи и забираю телефон. Радуюсь как ребенок. Еще прихватываю с собой пистолет — с этим товарищем у меня с недавних пор сложные отношения. Вспоминаю перепалку в Мишуровской усадьбе, и нога тут же дергается в болезненном приступе. Надеюсь, мне не придется стрелять в кого-то, хотя я уверена, что здесь куча охраны и остаться максимально незамеченной не выйдет.
Набираю номер Павла, не знаю, почему запомнила его, видимо чувствовала, что понадобятся эти цифры. Руки дрожат в предвкушении, так хочется ему все сказать, признаться, что очень скучала. Верю, что он меня ищет.
Три гудка тянутся словно вечность, я заламываю пальцы и кусаю нижнюю губу, ожидая скорее услышать голос мужчины.
— Слушаю, — на том конце провода слышу тяжелый вздох. Его голос тихий и уставший, сердце сжимается от боли. Я чувствую, как сильно он измотан.
— Паш, это я, — шепчу, зажмуривая глаза.
— Алиска, — он стонет с облегчением, — где ты?
— Я не знаю это место, тут длинный коридор. Минаев держал меня в какой-то комнате, удалось усыпить охранника, и вот, звоню тебе, — хочу, чтобы он гордился, какая я сильная и смелая.
— Зато, кажется, я знаю, где ты, — глухо рычит в трубку. — Прошу тебя, будь аккуратна. Я скоро приеду.
Он сбрасывает, так и не дождавшись моего ответа. Что ж, сидеть тут я тоже не собираюсь. Нужно выбираться.
Решаю пойти направо, руководствуясь правилом: когда не можешь сделать выбор, выбери то, куда больше тянет. Первой моей мыслью была именно дверь справа, поэтому я целенаправленно двигаюсь к ней, слушая интуицию. Толкаю тяжелую ручку вниз и тут же оказываюсь в еще одном коридоре.
Боже, это не здание, а какой-то лабиринт. Крадусь на цыпочках вдоль одинаковых дверей, повсюду свет красного оттенка, приглушенная и довольно интимная обстановка. Проходя мимо одной из дверей, до ушей доносится женский стон, прислоняюсь ухом и морщусь. Кажется, там очень весело проводят время, потому что я слышу характерные шлепки, стоны и крики. С ужасом понимаю, где нахожусь. Паша не шутил насчет притонов Минаева, это явно то самое место. Становится не по себе.
Я никогда не осуждала древнейшую профессию и девушек, зарабатывающих себе на жизнь таким способом, но и желания сталкиваться лицом к лицу с этой грязью тоже не было. Интересно, сколько тут таких коридоров и сломанных
