с тобой прямо сейчас. Потеря Юпитера лишила меня всего, мне больше нечего дать тебе.
Она пытается быть сильной, но я слышу легкую дрожь в ее голосе, когда она борется со рыданиями.
— Насколько я помню, я еще не просил тебя ничего мне дать.
— Да? Ну, ночь молода. Что произойдет, когда мы пойдем домой и ты захочешь, чтобы я раздвинула для тебя ноги? Должна ли я просто подавить полное отчаяние, которое я чувствую, и сделать это с радостью и улыбкой на лице?
Она проецирует на меня свою злость. Я это прекрасно осознаю и даже могу сказать, что понимаю, но не могу остановить волну ярости в своих венах.
— Ты действительно думаешь обо мне так низко, Инди, что думаешь, что я бы попросил тебя трахнуть меня, пока у тебя сопли текут по лицу и слезы на глазах?
Найдя мой вопрос юмористическим, она издает сардонический смешок.
— С каких пор ты должен спрашивать? Разве это не сделка, которую мы заключили? «Я могу призвать, я могу иметь, когда захочу, я могу прикасаться так, как считаю нужным». Это то, что ты сказал, не так ли?
Мои пальцы сжимаются в сердитые кулаки, и, чтобы не повредить ими ее дерьмовую машину, я просто кладу их на крышу машины и наклоняюсь так, чтобы мы были на уровне глаз.
— Это твой единственный пропуск, красотка. Я забуду, как ты это сказала, потому что знаю, что твое сердце сейчас разбито, но прежде чем мы двинемся дальше, я хочу задать тебе один вопрос. Можешь ли ты назвать хоть один случай, когда я физически заставил тебя сделать то, чего ты на самом деле не хотела? Чего ты, черт возьми, не жаждала?
Она пытается продолжать борьбу, но через несколько секунд она тает из ее тела и пламя гаснет в ее больших грустных глазах.
— Нет, — вздыхает она. — Ты не заставлял меня делать то, чего я не хотела.
— Я так и думал, — рычу я, соглашаясь. — Теперь у тебя есть пять секунд, чтобы самой выйти из машины. Если ты решишь продолжать упрямиться, я вытащу тебя через это чертово окно.
Молча она поднимает окно и собирает свои вещи. Через минуту она выходит из машины совершенно несчастная и унылая.
— Пойдем. Мы и так потратили здесь достаточно времени.
Первоначальный план, который я предвидел на сегодняшний вечер, разрушен, но, возможно, мне еще удастся кое-что спасти, если мы успеем добраться до того, как они закроются на ночь.
— А что насчет моей машины? Что, если кто-то её украдет?
Я смотрю на серебристый седан, который, наверное, года на два старше ее. Детали, которые потребуются, чтобы привести его в рабочее состояние, обойдутся на тысячи долларов дороже, чем он стоит.
— Тогда они окажут тебе чертову услугу, — прежде чем она успевает со мной спорить, я забираю у нее сумку и просовываю в нее свои пальцы. — Давай, красотка, отвезём тебя домой.
21
Инди
Если мое горе не заставило меня молчать по дороге домой, то смущение из-за моего поведения с Астором, конечно, чертовски важно. Целый час езды домой, я даже не могу заставить себя посмотреть на него или даже в окно. Вместо этого я просто смотрю на свои колени и теряюсь в воспоминаниях, которые мне посчастливилось создать вместе с Юпитером и моим отцом. Все мои лучшие работы включают в себя один или оба из них, и я думаю, что это часть того, что делает задачу такой сложной. От каждого из них у меня остались только воспоминания.
Теперь я боюсь, что начну их забывать. Что я буду делать тогда? В моей жизни нет никого, с кем я могла бы вспоминать о них сейчас, когда моя мама почти отреклась от меня. Я внезапно почувствовала себя очень одинокой в этом мире. Они все покинули меня, и каждая прошедшая секунда приближает Астора на шаг ближе к тому же.
Какая чертовски депрессивная мысль.
Я не смотрю вверх, пока внедорожник «Порше» Астора не останавливается и его окно не опускается. На долю секунды мне кажется, что он остановился у автокафе, но сама мысль о том, что Астор Бэйнс ест фаст-фуд, смехотворна. Его палитра слишком изысканна для такого. Я потрясена, обнаружив, что мы остановились перед большими железными воротами и что Астор опускает окно к мужчине, сидящему в пристроенной к нему маленькой хижине охраны.
— Астор Бэйнс, — говорит он охраннику. — Мы должны были приехать раньше, но я позвонил и предупредил, что мы опоздаем. Владелец разрешил это.
Охранник ерзает на своем месте.
— А, так ты тот парень, за которого мне платят сверхурочные.
Астор тупо смотрит на мужчину, в его выражении лица не отражается ни единой херни. Поддерживая разговор коротким и по существу, он лаконично отвечает:
— Мы пробудем здесь меньше часа.
— Меня устраивает, чувак. В следующем году у меня ребенок пойдет в колледж, и мне нужны все сверхурочные, которые я могу получить, — он пожимает плечами и нажимает кнопку, открывающую металлические ворота.
Не обращая внимания на махающую руку мужчины, Астор поднимает окно и выезжает через ворота. Тридцать секунд спустя гладкая асфальтированная улица превращается в грубый гравий, когда мы идем по однополосной дороге, освещенной декоративными уличными фонарями. Полностью выехав во время поездки сюда, я потеряла чувство направления. Здесь так темно, что я не вижу близлежащих ориентиров, которые могли бы помочь мне сориентироваться.
— Где мы? — допрашиваю я его. — Я просто хочу домой, Астор. Это был такой ужасный день.
— Все это было бы для тебя гораздо менее запутанным, если бы мы пришли сюда при дневном свете, как я изначально планировал. Если бы ты просто ответила на звонок или, еще лучше, пришла домой, как положено, ты бы поняла.
Мои руки сжимаются на груди, а на моем лице появляется хмурый взгляд.
— Ты ведь не собираешься сидеть здесь и ругать меня за попытку найти «Юпитера», не так ли?
Он не предлагает мне ответа; его глаза просто смотрят на меня. Выражение его лица действительно нечитабельно, и я все еще пытаюсь его расшифровать, пока мы останавливаемся перед большим зданием. Нет, не здание… сарай.
— С какой стати ты привел меня в сарай именно сегодня?
И снова он игнорирует меня. Выключив двигатель, он выходит из машины и обходит машину, чтобы открыть мою дверь. Движением, которое кажется Астору слишком галантным, он протягивает мне руку, чтобы помочь мне выбраться из внедорожника. Подозрительный и немного обиженный, он привел меня сюда, когда мои
