видеть никогда! Даже необъятная грудь той девушки с детьми, с которой я недавно проснулся в квартире, та морская шершавая глыба не могла сравниться размерами с грудью Ольги.
Мы оба легли в кровать, Ольга выключила свет и сразу же прижалась ко мне всем объёмом своего тела. Необъятного размера грудь мягкими подушками уперлась в мой подбородок, её ноги неожиданно ловко обвили мои, затем она обняла меня одной рукой и прижала к себе ещё сильнее. Я почувствовал, как глубоко вминаюсь в мягкие ткани Ольги подобно пальцу, который запустили в банку с вазелином. Инстинктивно я обнял её в ответ, планируя невинно попасть на талию, но поскольку Ольга была невысокого роста, то моя ладонь приземлилась строго ей на попу. Огромную, как мне показалось в тот момент, попу! Даже несмотря на то, что ладонь у меня была достаточно массивной, хорошей крепкой мужской ладонью, я не смог разом поместить в неё даже половину массивной Ольгиной попы, только какую-то её малую часть, отчего занервничал ещё больше и, в поисках талии, начал ползать вверх-вниз по этой бескрайней попе, погружаясь в страх того, что никак не могу найти её окончания! Грудь Ольги уже давно обогнула мой подбородок, прокатилась теплом мягкой кожи по щекам и стремительно приближалась к ушам, словно пытаясь поглотить мою голову целиком и лишить меня кислорода. В кромешной темноте комнаты необычные тактильные ощущения стали многократно усиливаться, и в моей фантазии предстал огромный плюшевый осьминог, который пытается обернуть меня своими мягкими, но сильными щупальцами, и поглотить в пучине теплоты своего игрушечного наполнителя.
— Может, это… пошалим? — еле слышно прошептала Ольга мне на ухо своим ласковым голосом, отчего я вздрогнул и немного пришёл в себя.
Плюшевый осьминог немного ослабил хватку, я сделал медленный и глубокий вдох, словно набираясь сил перед решающей битвой, и мой нос окутал тонкий аромат нежного женского тела, такой молочный, с нотками ванили и мандарина. Как я не почувствовал его раньше? Кожа у Ольги была и вправду необычайно нежной, тонкой, сложно было даже определить, где заканчивается её кожа и начинается шёлковая ткань дорогой ночной рубашки. Ольга пахла детством, наивностью и невинностью. Такой себе большой плюшевый ребенок осьминога, пахнущий летним цветочным лугом вперемешку с детским стиральным порошком.
«Пошалим? Пошалим??» — проносилось в моей голове в тот момент, когда моя по-прежнему двигающаяся по Ольгиной попе рука окончательно убедилась в том, что нижнего белья на ней нет. Нет! Совершенно точно нет!! Я вытянул шею и губы в попытке нащупать мягкую щёку Ольги, чтобы поцеловать её финальным аккордом перед сном, но тщетно. Мои губы упирались в Ольгину грудь, которая, как мне тогда казалось, была абсолютно повсюду!
Мог бы я полюбить Ольгу? Мог бы я жить с ней и спать ежедневно в постели, каждый раз безрезультатно исследуя бескрайние просторы её округлого тела в поисках чего-то сексуального? В текущем положении я даже не понимал, как мне следует повернуться, чтобы хоть немного подобраться к той позе, в которой наше потенциальное соитие станет хоть немного естественным. Я совершенно точно осознавал, что для этого у меня нет ни опыта, ни даже теоретических знаний. Ольга, такая утонченная в голосе и неожиданно легкая в повседневной жизни, требовала особого подхода в постели, к которому я был абсолютно не готов! Огромный плюшевый осьминог, ребенок по своей сути, очаровательная девушка с кучей достоинств, богатым папой и огромной мягкой грудью, великолепный человек и обладатель самого сексуального в мире голоса при столь асексуальном теле, она была чем-то особенным, что отделяло её от всех остальных девушек, которых мне довелось знать. Особенным и прекрасным, к чему я был просто не готов.
Совершив несколько чудаковатых движений телом наугад, я наконец нащупал пухлую щеку Ольги и не раздумывая одарил её продолжительным горячим поцелуем.
— Извини, Оль, я очень устал, давай не сегодня, ладно?
— Ладно, — ответила Ольга, при этом в её голосе не слышалось обиды или негодования, только полное понимание и сочувствие. Такое глубокое и емкое «ладно», за которым скрывалась вся любовь Мира и вся нежность всех самых мягких плюшевых осьминогов на Свете.
— Спокойной ночи, — прошептал я Ольге.
— Спокойной, — еле слышно донёсся в ответ её будоражащий голос.
Глава 16
Проснулся я рано, до будильника. Бывает такое состояние, когда уже проснулся, легко и свежо, словно заново родился, но всё ещё лежишь с закрытыми глазами, оценивая окружающую тебя реальность тонкими внутренними рецепторами. И вроде как ты уже тут, в этом мире, но всё ещё где-то в состоянии тёплого сна и неги. Приятные секунды переливания из одного мира в другой, доброе спокойное утро.
Будильник прозвонил несколькими секундами позже, вмиг рассыпав на мелкие осколки всю ночь складывавшуюся улыбку на душе. Глаза открылись сами собой, рука инстинктивно потянулась влево, ударив ладонью по стоявшим на тумбочке часам. Будильник затих, продолжая отдаваться эхом в глубине мозга. Ощущение нежного утра сворачивалось пенкой закипающего молока и отдавало противным подгоревшим запахом.
— Сраный будильник! Чтоб тебя! — ворчливо произнёс я и даже попытался вновь посильнее закутаться в одеяло с надеждой вернуться к улетучившемуся ощущению, но тщетно.
За окном было мрачно и хмуро. В тишине комнаты послышался стук дождевых капель о металлический отлив.
В очередной раз я находился в своей комнате, в знакомой уютной постели. Интерьер не изменился и предстал в точности таким же, каким я его видел в то субботнее утро перед поездкой в МДФ. Разве что тогда было солнечно и радостно, а сейчас всё представлялось в серых дождливых тонах.
Анны рядом не было. Собственно, рядом не было никого. Я прислушался, рассматривая дверь в ванную. Затем перевёл взгляд на межкомнатную дверь, прикрытую почти вплотную. Тишина и лишь мелкий стук дождя за окном.
— Тааак, этой толстой нет — уже хорошо, — размышлял я вслух, пытаясь предвидеть события сегодняшнего дня. Надо сказать, к ежедневным инцидентам и новым впечатлениям я стал привыкать.
Встав с кровати босыми ногами на холодный пол, я сделал пару поворотов туловищем влево и вправо, чтобы размять слегка затёкшую спину, затем подошёл к ванной и открыл дверь. Внутри никого не было. Собственно, единственное, что меня смутило в очередной раз, так это щётка — единственная зубная щётка в стаканчике у раковины. В коридоре, второй комнате и кухне всё было чисто и убрано. Никаких чужих вещей, детских игрушек, женских туфель… пустая холостяцкая квартира со скучающим холодильником.
По привычке приняв душ и переодевшись, я заварил чай и с неприятным удивлением
