и брутальны, а потому, испугавшись их дальнейших действий, господин Керенский сам передал власть в руки товарища Сталина. Вот так они и жили: почетный Рижский мир, заключенный после разгрома восьмой германской армии и подавление сепаратизма окраин, но никакой Гражданской войны, за исключением быстро ликвидированных отдельных эксцессов...
- Так вот значит как, - хмыкнул Сталин. - Ну что же, когда будет время, мы с товарищем Половцевым побеседуем на отвлеченные темы марксизма-ленинизма.
- Коммунистическая теория у нас, товарищ Сталин, называется ленинизмом-сталинизмом, -сказал полковник Половцев, - а товарищи Маркс с Энгельсом из-за множества ошибочных предположений были отодвинуты товарищем Лениным на позиции предшественников, не имеющих прямого влияния на теоретические построения.
- Есть мнение, что этот вопрос нужно тщательно обдумать, - сказал советский вождь. - Что-нибудь еще, товарищи?
Серегин немного подумал и сказал:
- Во-первых, товарищ Сталин, нам необходимо заключить официальный договор о военном союзе между Великой Артанией в моем лице, и Союзом Советских Социалистических Республик в лице Верховного Главнокомандующего Иосифа Виссарионовича Сталина. Подготовленный текст такого договора в двух экземплярах у нас при себе имеется. Без такой бумаги у нас будут не совместные действия, а черт знает что и сбоку бантик. Во-вторых, мне требуется ваш таранный мандат, вроде того, что товарищ Ленин выдал на борьбу с калединщиной-корниловщиной. Я должен иметь возможность подчинять себе советских бойцов и командиров, находящихся сейчас за линией фронта, а также в отдельных случаях, когда это необходимо, требовать содействия от командующих армиями и фронтами. В-третьих, некоторое время спустя я приведу к вам сюда одного советского генерала, которого надо будет утвердить командующим зафронтовым соединением Красной Армии армейского или даже фронтового масштаба, составленного из бойцов и командиров, оказавшихся в окружении или освобожденных из германского плена. Эти люди, уже полной ложкой хлебнувшие истинного арийского гостеприимства, стали лютыми врагами германскому фашизму, и при правильном с ними обращении могут стать очень тяжелой гирей на весах будущей победы.
Верховный внимательно посмотрел на Артанского князя и кивнул.
- Хорошо, товарищ Серегин, - сказал он, - давайте сюда ваш договор, я его прочту, и если он никак не ущемляет интересы Советского Союза, сразу же подпишу.
- Вот, - сказал Серегин, передавая Сталину два листа бумаги, - договор крайне простой. Пункт первый: борьба против общего врага, кто бы им ни оказался. Пункт второй: взаимное невмешательство во внутренние дела. Пункт третий: раздел будущей добычи. Пункт четвертый: все вопросы, не обговоренные этим договором, решаются мною и вами при взаимном согласии и оформляются в качестве неотъемлемых приложений. И все.
- Да, товарищ Серегин, - хмыкнул Сталин, - лаконизм - брат таланта, его лучший товарищ и друг.
Затем он взял со стола паркеровскую, ручку, подписал оба экземпляра, а также выписал запрошенный Артанским князем мандат-вездеход.
- И вот еще что, товарищ Сталин, - сказала Бригитта Бергман, - возьмите и мой «портрет». Если у вас появится сомнительный случай, для разрешения которого окажется недостаточно даже Истинного Взгляда, я всегда буду рада оказать вам помощь.
- Товарищ Бергман - не только работник госбезопасности с многолетним стажем, но и высокоранговый маг Истины, - сказал Артанский князь. - Сомнительные и неоднозначные случаи -это как раз ее прерогатива.
Верховный перевел недоверчивый взгляд с Серегина на Бригитту Бергман, но, не увидев Истинным Взглядом никакой лжи, только развел руками.
- Да, товарищ Бергман, никогда бы не подумал, - сказал он, - такая молодая женщина и многолетний опыт работы в органах?
- На самом деле мне недавно исполнилось шестьдесят девять лет, - ответила главная осо-бистка Серегина, - и из них более сорока я отдала службе в министерстве государственной безопасности. Принимая к себе в ряды несчастную пенсионерку, товарищ Серегин даровал мне новое, молодое и здоровое тело, и это было частью моего служебного контракта.
- Кстати, товарищ Серегин, - сказал Сталин, быстро меняя тему разговора, - мы тут подумали о том, что в должности командующего Западным фронтом маршала Тимошенко необходимо заменить на генерала армии Жукова. Но при этом у нас еще остались сомнения, а время дорого.
- Не сомневайтесь, товарищ Сталин, - ответил Артанский князь, - и делайте это немедленно. Жуков на Западном фронте будет вполне к месту, а дражайшего маршала по прозвищу «Тридцать Три Несчастья» лучше всего засунуть куда-нибудь поглубже в тыл - например, командовать Анадырским военным округом. И никогда не позволяйте этому человеку приближаться к фронту ближе, чем на тысячу километров, ибо это совсем не его призвание. А сейчас позвольте нам вас оставить, ибо и мы и вы люди занятые, у которых впереди еще много дел. Если возникнет необходимость, немедленно выходите на связь со мной или Бригиттой Бергман. На сем желаю вам всего наилучшего.
- Вам тоже всего наилучшего, товарищи, - сказал Верховный, после чего его гости собрались и ушли к себе через «дыру в воздухе», из которой снова пахнуло ароматами мирры и ладана.
Восемьсот седьмой день в мире Содома. Раннее утро. Заброшенный город в Высоком Лесу, Башня Силы
Капитан Серегин Сергей Сергеевич, великий князь Артанский
На пятое июля сорок первого года у нас были намечены три локальные зафронтовые операции: разгромы транспортных узлов в Вильнюсе и Волковыске, а также перехват и подчинение отряда пограничников майора Здорного, вместе с которым на восток пробирались генералы Карбышев и Голубев, а также маршал Кулик. С теми бумагами, что выдал мне товарищ Сталин, последняя задача выглядела вполне выполнимой и даже относительно простой: пришел, увидел, предъявил. Но транспортные узлы все же важнее. Вместе с уже разрушенным нами Брестом (не городом, а именно железнодорожным узлом) Вильнюс и Волковыск пропускали через себя в восточном направлении примерно девяносто процентов грузооборота.
Проанализировав данные орбитального сканирования, я понял, что в Вильнюсе наземным войскам делать нечего. Местное население там настроено к советской власти недружественно, лагеря советских военнопленных отсутствуют, зато имеется несколько компактно расположенных узловых железнодорожных станций и крупный аэродром (Парубанек), буквально забитый одномоторными истребителями и скоростными бомбардировщиками. Поэтому для этой операции я выделил свой единственный боеготовый «Каракурт» и два эскадрона «Шершней». Обвес чисто ударный, без всякой полицейщины. На тактический бомбардировщик смонтировали тяжелые плазменные орудия, а на флаеры огневой поддержки установили магнитоимпульсные пушки и подвесили на пилоны пакеты триалинитовых НАРов. Приказ пилотессам был прост: чтоб разнесли там все в труху, а результат работы сфотографировали и привезли мне, дабы порадовать товарища Сталина.
В Волковыске все было, как бы это сказать, гораздо интересней. Там в одном компактном флаконе упакованы две железнодорожных
