за другой проехали пожарные машины, потом «скорая помощь». Остаться здесь — можно было лишиться жизни, уйти — значило запятнать свое имя. Они походили на людей, за которых кто-то уже давно принял решение.
— Мишталь! — закричал Пардыка. — Говори!
— Мы пойдем за ним, — ответил Мишталь. — Но только потому, что хотим этого сами.
— Черт бы вас подрал! — простонал Алойз.
— Он будет командовать нами, потому что мы сами этого хотим, — повторил Мишталь.
— Люди, скорее! — Жардецкого трясло.
— Ты понял? — спросил Мишталь. — Понял, — ответил Жардецкий.
Долгое время он чувствовал себя так, словно стоял перед ними раздетый, ему казалось, что толстые пальцы Мишталя касаются его сердца. Он как бы находился по другую сторону чего-то, что отделяло его от этих людей. Стоя рядом с ним, они неожиданно вытолкнули его за эту границу, а теперь снова помогли ему вернуться обратно. А вдруг он и вправду забыл, что они тоже люди? Ерунда! Он никому ничего плохого не сделал. Так в чем же дело?
В глубине души Жардецкий понимал: в этот момент происходит что-то очень важное, они изменили порядок вещей — как будто не было грозного пожара, как будто их не интересовала судьба фабрики и города. А может, это их как раз больше всего и волновало? «Выходит, человек должен идти на смерть, веря в то, что он сам себе ее выбирал?» — подумал Жардецкий.
— Трое пускай идут в цех за лопатами и инструментом! — сказал он.
— Кто со мной? — спросил Мишталь. И, не дожидаясь ответа, пошел. За ним Алойз, Пардыка, кто-то еще.
— Вы, — показал мастер, — соберите те листы железа, которые лежат у стены. Ими можно сгребать песок.
Двое рабочих пошли выполнять приказание мастера.
— А ты беги в дирекцию и узнай, кто там руководит этим балаганом. Должны же мы знать, что происходит?
Жардецкий вздохнул и вытер рукой лоб. Он весь был в холодном поту.
Директор стоял у письменного стола. Широкий стол, за которым обычно проходили совещания, был завален бумагами, на нем лежал план фабрики и окружающей ее территории, стояла полевая военная радиостанция. Солдат повторял какие-то слова — позывные, казалось, совсем не имеющие смысла. У столика, на который пани Аня каждый день ставила свежие цветы в вазе, стоял, склонившись над телефонным аппаратом со смешной ручкой, и что-то говорил в трубку пожарный; его шлем лежал на полу.
За главным столом сидели люди, которых директор хорошо знал. Майор, командир воинской части, молодой человек с седыми висками. Начальник пожарной команды Калямита, его заместитель Голембевский, секретарь партийного комитета фабрики Терский. И главный инженер Моленда.
Директор не мог понять, как могло случиться, что не он сам, а главный инженер взял инициативу в свои руки. Это совершенно неожиданно произошло еще там, во дворе, у микрофона. А потом директор с этим смирился; именно здесь, на совещании, в первом же выступлении он назначил своим заместителем Моленду. Позже директор пытался объяснить себе это тем, что не было другого выхода, что он один вряд ли справился бы со всеми заботами, но в действительности он знал, что ему ничего не оставалось делать, как только покориться не зависящим от его воли обстоятельствам. Раз уж так случилось, следовало принять все как есть.
— Четыре наши пожарные машины и рота солдат, — докладывал майор Моленде, — стоят с западной стороны. Солдаты поднимают выше старую противопожарную насыпь.
— А вы? — обратился главный инженер к Калямите.
— Десять фабричных пожарных подразделений, две городские команды. — Калямита посмотрел на Моленду. — Из близлежащих сельских районов едут еще четыре машины, следующие шесть ждем самое позднее через час.
— А наши?
— Наши борются с огнем с самого начала.
— Вам нужно быть там, — вмешался директор. Все присутствующие обернулись в его сторону. — Мы будем держать вас в курсе всех наших дел.
Моленда какое-то время молчал. Казалось, что главный инженер не согласен со словами директора. Однако он сказал:
— Так надо. Идите к своим.
Голембевский вскочил из-за стола.
— Связь?
— Через посыльного.
Солдат у радиостанции кричал:
— Алло, на судне! Алло, на судне! Вы слышите меня? Установите завесу из воды между цистернами. Вы слышите меня? Прошу повторить, прием!
Директор подошел к столу и через головы сидящих посмотрел на план фабрики. Но он ничего не видел. До него доносился голос Моленды, однако какое-то время он вообще не различал слов, вслушиваясь в колеблющуюся линию звуков, которые доходили до него как будто издалека.
— По-моему, единственный выход сейчас — это не дать загореться двум оставшимся цистернам, — говорил главный инженер. — Водой мы нефть не погасим.
«Он прав, — подумал директор. — Если здесь и можно что-то еще сделать, то только преградить дорогу огню. Если еще не поздно».
— Я потребовал, чтобы привезли пенообразующие вещества, — каким-то писклявым голосом сказал Калямита. — Только в этом наше спасение. Надо на цистерну вылить несколько тонн пены, прекратить доступ кислорода…
— Когда вам их привезут? — спросил Моленда.
— Обещали доставить с аэродрома. Но для этого им нужно разрешение начальства.
— Пока солнце взойдет, роса очи выест. Вы их знаете? — обратился главный инженер к майору.
— Конечно.
— Скажите им, что они должны прислать нам эти вещества еще до того, как им удастся получить разрешение. Иначе когда они сюда приедут, то застанут только жареное мясо.
Никто не засмеялся. Директор почувствовал, что его бьет озноб. Моленда сказал им сейчас то, что было и так ясно, но в чем они не отдавали себе отчета: любой из них — и те, кто борется там с пожаром, и те, кто сидит здесь, за столом, — все они могут погибнуть. «Слава богу, что первый взрыв не принес больших разрушений. Только склад. Нефть не разлилась, ветер благоприятствует. Но это только дело случая, и ничего больше. Тот же случай может привести к тому, что мы погибнем, прежде чем придет помощь».
— Я ему об этом скажу, — согласился майор. — Радист, вызывай аэродром!
— Есть! — Солдат повернул ручку. — Алло, «Чайка», здесь «Звезда», алло, «Чайка», здесь «Звезда». Отвечай, прием!
— Есть связь? — раздраженно спросил офицер.
— Так точно.
— Проси первого.
— Есть.
Теперь в комнате было тихо, все внимательно прислушивались к разговору солдата с человеком, искаженный голос которого доносился из динамика радиостанции.
— Вас понял. Вещества нужны немедленно. Ответ дам через несколько минут.
«У них есть время, — подумал директор. — А мы здесь…»
— Чем я могу помочь? — спросил он громко.
— Воеводский комитет уже знает, — ответил Терский. — Сейчас я позвоню первому секретарю.
— Я сам с ним поговорю, — заявил директор.
— Пожалуйста.
Номер был занят. У директора вспотели ладони. Все смотрели на него, словно он был виноват в том, что линия занята. Директор без конца
