впрочем, что воспользоваться этой щедрость смог далеко не все.
— Шевалье, простите, а что случилось? — спросил подъехавший верхом и во всеоружии де Шатонёф; даже закрытый кавалерийский шлем он держал в руках, словно в готовности атаковать прямо сейчас, а не подвесил к седлу, как делалось обычно. — Я слышал эти недобрые вопли со стороны аббатства, но вы, по-моему, призвали к оружию немного раньше, чем они донеслись сюда, а значит, можете что-то знать…
Мысль эта пришла в голову явно не одному только лейтенанту.
— Ну что вы, дружище! Смею надеяться, Господь все-таки иногда наставляет меня, но уверяю Вас — это происходит совсем не так, как в случае со святыми подвижниками. Боюсь, для этого я пока слишком уж много трачу сил и мыслей на юных незамужних красоток…
Даже самые незамысловатые «соленые» шутки всегда заходят мужской аудитории, и улыбки по рядам скользнули, но люди были слишком уж обеспокоены, чтобы расслабиться, поэтому я не стал развивать эту тему:
— Но кое-что могу пояснить… Вспомните, — повысил я голос, потому что большая часть отряда уже успела снарядиться, и вооруженная толпа изрядно разрослась, — несколько часов мы добирались сюда, успели пообедать, и даже прилечь, но слышали ли вы колокола? Нет! А такое могли себе позволить…
— Кто? — испуганно отозвался чей-то тонкий юный голос из толпы.
—…только мертвые монахи! — озвучил я теперь уже совершенно очевидную всем мысль. — Но у меня есть догадка, кто может знать некоторые подробности произошедшего. Эй, кто-нибудь, а приведите-ка того говнюка, что мы взяли в плен! (других пленников не случилось, их перебили куда раньше, чем я отдал приказ)
Все-таки средневековые люди были не избалованы зрелищами. Пару минут, что один из десятников ходил с несколькими своими солдатами за пленником, почти все терпеливо и молча ждали.
— Господин лейтенант, Твоя Милость, он почти успел перепилить веревки! — издалека выкрикнул десятник, — Еще чуть, и попытался бы сбежать…
— Нет, это не прав… — удар под дых прервал попытку ландскнехта оправдаться, судя по состоянию его одежды и морде, внушение было далеко не первым.
— Вот, Твоя Милость, я захватил с собой путы, которыми этот прохвост был связан!
Не нужно быть Чингачгуком, чтоб с первого взгляда и в самом деле рассмотреть попытку их перепилить. Кивком поблагодарив ветерана за такой аргументированный доклад, я перешел к пленнику:
— Вы уничтожили аббатство до того, как вас изгнали из города? Кто-то из монахов уцелел, наверное…
— Откуда… — испуганно вздрогнул наемник, но получив очередную плюху от охраны, поник и стал рассказывать.
Вчера он признался лишь в том, что накануне они сцепились с горожанами, и поэтому вынуждены были в ночь бежать из Потьер-сюр-Сен. Якобы кто-то из отряда случайно — по пьяни — втянул их в ссору.
Но сегодня вырисовывалась совсем другая картина. Теперь получалось, что днем ранее наемники вошли в аббатство как гости, предательски напали на монахов и перебили их. Потом разграбили, и перед тем, как покинуть, подожгли строения. После этого явились в город, и спокойно принялись пропивать добычу.
— А как вас узнали? — заинтересовался я.
— У городских ворот остался один из нас… из них, и когда в город вошел уцелевший монах в окровавленной одежде… Мы их не стали рубить, думали и так сгорят, а он выжил, — неохотно признался пленник.
Дальше получалось так, что прежде чем горожане смогли собрать отряд достаточный для нападения на этих упырей, они первыми атаковали охрану ворот, захватили и подожгли их — так же как и ближайшие дома — после чего спокойно умотали, не беспокоясь о погоне.
Логично, что местному магистрату в такой ситуации явно было не до преследования сильной банды. Особенно подозревая, вдруг все это — неудачная попытка захватить именно город?
— Так ты говоришь, не знал, что будете жечь аббатство? И даже мысли не возникло, зачем потащились в здешнюю глушь? — переспросил я в полной и очень недоброй тишине, после чего резко спросил. — Вы осквернили храм или просто убили людей?
Наемник поежился, не произнес ни слова, но взгляд вильнул.
— Возьмите-ка его, хорошенько прокалите железо, и порасспросите… там! — велел я своему ближайшему помощнику и махнул рукой в сторону реки, после чего уточнил уже в спину. — А потом повесьте повыше, чтоб издалека было видно…
Не позволив твари даже пикнуть, несколько стрелков во главе с моим неформальным начштаба, забили ему в глотку собственную шляпу и почти на руках утащили извивающегося ландскнехта, но я о нем сейчас не думал. Сотни пар глаз внимательно смотрели на меня, и с ними требовалось правильно поговорить.
— Мы, конечно, могли бы сейчас уйти отсюда, у нас действительно нет приказа непременно очистить оскверненную обитель, — начал я издалека. — Но боюсь тогда нам и крепость не удержать. Неизвестно что там может завестись, если не выжечь темное гнездо прямо сейчас. Может в ней проклюнется такое зло, что ни подкрепления, ни припасы больше не смогут добраться к нам даже по реке. А такие трудности нам разве нужны?..
* * *
* Колесцовый замок — механизм для стрельбы, в котором пороховой заряд воспламенялся искрой, высекавшейся с помощью трения вращающегося колесика с насечками о кусочек кремня или пирита (серного колчедана). Считается, что открытие было сделано в 1515–1520 гг. немецкими оружейниками из Нюрнберга, а изначальная идея — разработана Леонардо да Винчи где-то между 1480–1485 годами. Однако известно, что в начале XV века неизвестный мастер уже использовал пирит для стрельбы из аркебузы. В нашей реальности механизм получил распространение в XV—XVII вв., но в Мире дважды рожденных развитие огнестрельного оружия в некоторых моментах опережает эпоху на столетие и более.
* Чезаре Ломбр о зо(1835–1909) — итальянский психиатр, дал ряд практических рекомендаций по определению патологической предрасположенности человека к преступлениям, и описал набор легко различимых внешних признаков.
Глава 13
Тишина
Север Бургундии, оскверненное аббатство
(11 мая 1402 года, утро следующего дня)
Логично, что первую половину суток солнце освещало как раз восточный вход в обитель, поэтому сегодняшний штурм решено было начать именно отсюда. Да и широко распахнутые то ли нами, то ли кем-то из тварей ворота словно бы приглашали к этому.
— Эй, мразь, смотри сюда, — выступил из-за левой створки стрелок, — вот он я! Завтракать подано… — насмешливо сообщил он, после чего зажал короткую аркебузу между ног, сопроводил свой спич еще и парочкой очень узнаваемых движений, и медленно отступил назад.
За такую пантомиму дома парню даже самый добрый христианин непременно постарался бы дать в морду, но хотя опасное существо, к которому он обращался, ни к одной из общепринятых
