просто друзья, а не то, что вы там себе понавыдумывали. И вообще, у меня рак, а Валера меня поддерживает.
– У тебя рак? – недоуменно воскликнут они. – Так зачем тебе на шаре кататься? Тебе лечиться надо.
А я отвечу:
– Самим вам лечиться надо. А я хочу по-настоящему насладиться последними моментами жизни. А вы мне какую-то группу предлагаете.
И они такие:
– Ну да, чувак, ты прав. Извини. Конечно, нет вопросов. Никаких групп. Вам лучше с Валерой. Просто у нас вдвоем обычно парочки летают, вот мы и удивились.
Удивились они.
И мы полетим с Валерой, а эти, гады, даже скидку нам не сделают.
Нет, с Валерой я точно не полечу. Это и правда дорого и глупо. Как будто мы реально за ручки держимся, и не только.
А видео меня не сильно впечатлило. Нет, без всяких, красиво, я бы даже сказал – романтично, но после прыжка с парашютом это кажется детским садом. Легонькая прогулка, не больше.
И я решил пересмотреть видео прыжка.
Музычку Антон выбрал, конечно, не Тома Йорка, но ничего такую. Вполне динамичную. Не знаю, кто исполняет. И картинка хорошая.
Вот он я, реально бледный, слушаю внимательно наставления Геры, машу руками. Черт, да я сам себя не допустил бы к прыжку. Но нет, идем дружно к самолету, заходим, садимся. Вот наши пилоты. Улыбнулись в камеру, вот мы взлетаем. Вот я стал еще бледнее, видимо, как раз начал думать, что могу не перенести прыжок. Вот Гера хлопает себя по колену, предлагая мне сесть. Ха-ха, ну и рожа у меня, как будто попал на свадьбу Мэрилина Мэнсона и Надежды Кадышевой. Вот они меня уломали, я сажусь и поглядываю на Геру. Еще немного облаков через иллюминатор. Вот открыли дверь. Одиночники двинулись к обрезу. А вот и мы с Герой. Я туплю, он кладет мою голову себе на плечи и гладит ее. Жесть, он гладит мою голову, как голову какого-нибудь ребенка. Это так унизительно. И вот мы уже в воздухе, кувырок, видно, что я не успел понять, что к чему, Гера хлопает меня по плечам, я расправляю руки, я радуюсь, машу в камеру и так далее. Но это уже не выглядит прикольным.
Он погладил меня по голове.
Кто его просил? Зачем он это сделал?
Как будто я испугался и захныкал, как трехлетний малыш, а он решил меня успокоить. Ну да, поволновался немножко. Но не до такой же степени. И сразу стало понятно, насколько мы беспомощны. Надо было прыгать самому с восьмисот метров, наверное. Но теперь меня туда и на расстояние пушечного выстрела не подпустят. С этой мыслью я сжался в клубок как котенок и заснул. Видео осталось не просмотренным до конца.
Утром снова тошнило.
Только вышел из ванны, как открылась дверь, и в комнату вошла мать. Вся растрепанная, юбка мятая, лицо перекошенное.
– Ты дома?
– Как видишь. Привет.
– Здравствуй, сынок. Болит?
– Ну, так, терпимо.
– Что не звонишь?
– Сегодня как раз собирался, – соврал я.
Она поняла, что обманываю, но сделала вид, что поверила.
– Дай хоть поцелую.
Мать сделала шаг, и ее качнуло. Сначала в одну сторону, затем в другую. Дойдя до меня, она схватила мою голову, словно боялась, что поведет еще сильнее, и прижалась своими сухими обветренными губами к моей щеке. В нос ударил резкий запах перегара. Просто дикий перегар. Тройной одеколон, что ли, пила?
– Ты пьяная, – скривился я.
– Ну да, выпила. Да, я выпила, немного, а ты уже и нос воротишь.
– Немного? Да от тебя несет за километр. Такое ощущение, что на тебя цистерну спирта обронили.
– Да, я выпила, – повторила мать, – а что мне еще делать? Совсем отдалился, сам болеешь, а сам даже не звонишь.
– Что делать?
– Да, что прикажешь мне делать? Ваше величество.
– Какое ваше величество? Мам, не устраивай балаган.
– Балаган я устраиваю. Да, устраиваю. Я не знаю, что мне делать. Как мне быть вообще? Как это пережить?
– Для начала – не пить. Я же вот не пью.
– Мне плохо, Илюша.
– Мне, что ли, хорошо?
Она промолчала и начала рыдать.
Опять эти слезы. Ненавижу.
– Ну, хватит, мам. Тебе надо выспаться. Я понимаю, тебе тяжело, всем непросто. Но это жизнь. Я лечусь, стараюсь, по крайней мере. И постараюсь выздороветь.
– Правда?
– Да. Ты, пожалуйста, тоже постарайся не пить больше. Я тебя прошу, хорошо?
Она промолчала, но с нежностью посмотрела на меня, погладила по щеке и вздохнула:
– Ты такой хороший…
Хороший, конечно. Меня просто напрягало ее присутствие. Своими слезами, своими всхлипываниями она давила на мозг и хоронила меня раньше времени. А мне совсем не хотелось думать о смерти. Мысли о воздушном шаре намного привлекательнее.
– Я не хочу тебя терять.
– Но я же тут, рядом.
– Это же не навсегда.
– Мам, ничего не бывает навсегда, даже солнце когда-нибудь остынет.
– А, – она махнула рукой и снова залилась слезами.
Надо срочно это прекращать.
– Мам, ну хватит. Все нормально. Мне не больно. А вот тебе срочно надо поспать. Ты едва стоишь на ногах. Давай я вызову такси.
– Какое еще такси? Ты что, миллионер?
– Нет, но сто рублей найду.
– А у тебя нельзя поспать?
– Нет. Я щас уйду.
– Куда это?
– К доктору.
– Я с тобой.
– Какой – с тобой? Чтобы он подумал, что у меня мать алкоголичка?
– Я посмотрела бы на него, если бы у него сын умирал.
И дальше в таком же роде.
Вот что за люди? И так не весело, так надо еще и проблем добавить. В итоге я все же вызвал такси, еще раз попросил больше не пить и отправил домой. А она удивляется, почему я не звоню. Настроение испортилось на весь день. Даже «Лучше звоните Солу» не пошел. Нельзя в таком настроении смотреть хорошие сериалы.
Позвонил Валере:
– Валера, нужны деньги.
– Ты не обнаглел?
Товарищ едва не поперхнулся.
– Нет.
– Что на этот раз? – спросил он не сразу, слышно было, как он успокаивал дыхание.
– Воздушный шар.
– Чего?
– Воздушный шар. Большой такой, – зачем-то очень глупо разъяснил я.
– Ничего умнее не мог придумать?
– А чем тебе шары не угодили?
– Катался я. Ничего особенного, – сказал Валера почему-то высоким голосом.
– Когда ты катался?
– Какая разница?
– Никакая. Я-то не катался.
– Вот и нечего. Деньги на ветер.
– Я сам решу, на ветер или на что. Даже если не понравится, лучше я сделаю это, чем не сделаю и буду жалеть, что не попробовал.
– Так говоришь, будто мотивирующих книг начитался. Наслаждайтесь каждым моментом
