Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Папаша все-таки снизошел до разговора. Конечно, сам спускаться не стал, послал Лизку, которая предстала перед Серегой, аки Сивка-Бурка. И когда же ей надоест верного рыцаря из себя строить? Послала бы папашу лесом, нашла бы новую работу, мужа, детей бы завела или хотя бы собаку. Но нет же – все цепляется за однажды созданную мечту.
Светлый образ совместной жизни.
– С вами Антон Сергеевич поговорить желает, – процедила она сквозь сжатые зубы, и, когда развернулась, дабы указать путь в заветные отцовские пенаты, Серега не удержался, шлепнул Лизку по сухопарому заду.
Даже не обернулась. Мертвый человек, который лишь притворяется живым.
– Прошу вас учесть, что у Антона Сергеевича сердце шалит. Ведите себя прилично, – не удержалась-таки Лизка.
Сердце, значит.
Серега сомневался, что у отца есть сердце, которое – не только мышца для перекачивания крови. А про «поберечь» – и вовсе смешно звучит. Папаша переживет всех, и Серегу в том числе.
Он восседал в кресле, сложив руки на столе. Позер. Себя же копирует, с портрета, некогда написанного на заказ и украшающего гостиную новой папашиной усадьбы. Естественно, исторической, с корнями и претензиями на светскость.
– Недоброго вечера, – Серега не стал занимать отведенное для просителя кресло – слишком оно низкое и мягкое, чтобы в нем удобно сиделось. Напротив, кресло было сделано с таким расчетом, что гость вынужден был смотреть на хозяина снизу вверх и, ко всему прочему, отвлекаться на сохранение более или менее пристойной позы.
Поэтому Серега выбрал кушетку у окна.
И дальше от папаши она стоит, и так, что тут уже ему придется повернуться, чтобы Серегу видеть.
– Не мог бы ты хотя бы сегодня вести себя нормально? – сухо поинтересовался папаша, разворачивая кресло. Значит, и правда – мирные переговоры.
– Я и веду себя нормально. Просто у нас разные представления о нормальности.
– Что ты выяснил?
Пальцы тарабанят по столешнице. Мерзкий звук. И Сереге надо бы решить, рассказать ли отцу правду или воздержаться.
– Свету отравили.
– Чем?
Ни тени удивления. Неужели он такое… предполагал?
– Ядом, – Серега не удержался от того, чтобы уколоть папашу, но потом осадил себя: не время для ссоры. Все-таки Света ему и правда не чужая. Просто… просто некоторая любовь хуже ненависти. – Неизвестным. Его попытаются выявить, но… у нее на руке отпечатался рисунок. Вот.
Сереге пришлось встать, чтобы передать ему листок с наброском. Отец рассматривал долго, пристально, и в какой-то момент Сереге показалось, что листок сейчас отправится в мусорное ведро, а сам он – в надежное место. У папаши было несколько таких мест: с мягкими стенами, крепкой дверью и заботливым персоналом.
Но отец аккуратно сложил листок пополам и сунул его в нагрудный карман.
– Что ты думаешь об этой своей… невесте? – произнес, как выплюнул.
А она тут каким боком? Нет, Серега предполагал, что каким-то боком – определенно, но вот настолько резкая смена направления беседы демонстрировала, что степень причастности Вики к этим непонятным делам он недооценил.
– Не совсем дура, не настолько, как ее… как твоя знакомая. Тихая.
– В тихом омуте черти водятся, – подвел итог отец, разглядывая уже не Серегу, а стену. – Ты должен ее приручить. Так, чтобы она с рук твоих ела и в глаза смотрела.
Что-то новое!
– Зачем?
– Вот почему ты никогда не верил мне настолько, чтобы просто делать, что тебе говорят?
– Потому, что только больной на всю голову человек тебе поверит, – совершенно спокойно ответил Серега. – И остальные не верят. Но им проще с тобой не связываться. Уж больно характер у тебя скверный.
– У тебя не лучше.
Яблоко от яблони… яблоня-то – гнилая. Прежде Сереге случалось думать о том, как бы изменилась его жизнь, если бы отцом его был не этот страшный по сути своей человек, а кто-нибудь другой. Еще когда Сереге разрешали ходить в школу, он присматривался к одноклассникам. Порою он следил за ними, движимый исключительно любопытством. И вскоре узнал, что у Машки отец на Севере работает, вахтовым методом, и, когда приезжает, у Машки дома – праздник. Она прогуливает школу, но никто не спешит ее за это ругать. Никита отца побаивается, потому что у того рука тяжелая. Васькин папаша – тихий алкоголик. И семья его считается неблагополучной.
А вот Серегина и Светкина – благополучная.
– Возможно, – папаша провел по столу ладонью, точно проверяя наличие на столешнице пыли, – эта девица отравила Светлану. Или ее мать.
Он не уверен. Был бы уверен – Вику уже бы допросили, причем получив чистосердечное признание.
– Если не прямо, то косвенно.
Не спешит делиться информацией. Ну да, для него важно знать больше, чем знают остальные. И неважно, чего конкретно касается это знание. Но Серега – не Семен и не Славка, он с места не сдвинется, пока не поймет, в какие игры играет папаша.
– Ты что-нибудь слышал о семействе Тофано?
– Ничего.
Кивок. Мол, другого от тебя не ожидали. И отец поднимается, медленно – он все делает неторопливо, опасаясь излишней поспешностью разрушить сложившийся образ. Он вообще слишком много внимания уделяет деталям.
– Их род начался с Туфании, она родом из Палермо. Женщина содержала косметическую лавку, где, помимо всякого рода штучек, продавала и отравленную пудру. Или духи… закончила она жизнь на костре.
Судя по тону отца, этот исход был правильным и логичным.
– Но прежде чем умереть, она успела записать рецепт яда, который поначалу так и назывался – яд Туфании. Потом его переименовали в «аква Тофано», воду Тофано. Яд этот не имеет цвета, вкуса и запаха. Растворяется в любых жидкостях, не теряя своих свойств. Устойчив к нагреву и охлаждению. При желании рецепт его можно изменить таким образом, что яд будет действовать и при соприкосновении с кожей. Смерть он вызывает медленную, но, по сохранившимся данным, безболезненную. Жертва до последнего мгновения не понимает, что происходит, и, более того, находится в состоянии эйфории.
«Аква Тофано».
Мертвая вода.
И где Светка успела с ней столкнуться?
– Туфания дала основу, а истинную «аква Тофано» создала Теофания ди Адамо. Рим… семнадцатый век. Волна отравлений. И гибнут лишь мужчины. Богатые. Известные. У таких обычно множество врагов, поэтому сначала никто не усматривает в этих смертях закономерности. Да и сами смерти поначалу не внушают подозрения. Болезнь. Такая вот странная эпидемия, и чем дальше, тем более странной она выглядит. Начинается расследование. Папа Александр VII лично следит за ним…
В глазах отца появляется странный блеск, доселе Серегой не замеченный. Эта история, давняя, полулегендарная, волнует его куда сильнее Светкиной внезапной смерти. Более того, сама эта смерть становится частью той истории.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
