и опускаться в короткие сны. Часто ей снился дом, где были и братья, и даже Иномир. Они все счастливо жили вместе и не знали никаких бед. Но когда она открывала глаза, то вновь оказывалась в холодной страшной темнице.
И сейчас очередной сон закончился, за окном стояло утро, а она все так и сидела на соломенном матрасе, обняв свои колени. И стала думать что же ей делать дальше. Но ничего на ум не приходило, только Всеволод со смерть-травой и бледное лицо князя. И чтобы как-то скоротать время и отвлечься от дурных мыслей она начала вспоминать все травы, что росли недалеко от Серебрянки. Как вдруг затвор замка дернулся, и в темнице появился теплый свет факела. Мила подняла голову и увидела, кто к ней пришел.
— Евсей? — удивилась она, подбежала к решетке, посмотрела на него и слабо улыбнулась. — Ты пришел меня освободить? Мне наконец-то поверили?
— Нет, Мила. — Он прислонился к решетке с той стороны. — И боюсь, что никто тебе больше не поверит. Быть может, княгиня бы за тебя вступилась. Но она так сильно расстроилась, что ни говорить, ни видеть никого не хочет.
— Вот как, — погрустнела Мила.
— Если бы только князь очнулся. Он-то, я думаю, точно знает, что Иномир, а значит, и ты, ни при чем. Но знахари говорят, что спасения от смерть-травы нету.
— Как нету? — удивилась Мила. — От всего же на свете есть противоядие.
— А ты откуда знаешь?
— Мне старушка, у которой я училась, так говорила…
— Так если ты знаешь, — Евсей повысил голос, — чем князя спасти, почему же молчишь?
— Я такой травы не знаю, — погрустнела Мила. — Пытаюсь вспомнить, но ничего в голову не приходит. Но она точно есть.
— Понятно, — вздохнул Евсей, и между ними повисло молчание. — Зря сказала, что ты не сестра Иномира.
— А что же мне оставалось делать? Всеволод же все слышал и видел, как мы в том саду… — Она замолчала. — Знаешь, у меня было много времени подумать. Наверное, он князя и отравил. Вот что он делал, когда я за розовым вьюнком в первый раз приходила. Смерть-траву у знахарки и брал. А меня с Иномиром вместо себя виноватыми выставил. Повезло, что хотя бы тебе не попало за то, что я Белогрива брала.
— Попало, но пока что не так сильно. Все же Всеволод еще наместник, а не князь. — Он задумался. — Если ты так в травах разбираешься, то, может, ты все же сможешь вспомнить, как князя спасти?
— Не знаю, — тихо ответила она и ненароком оглядела свою пустую и холодную темницу.
— А если ты в более приятном месте будешь, то вспомнишь?
— Что ты замышляешь? — Она подняла на него внимательный взгляд, а он наклонился к ней и тихо продолжил:
— Мне Всеволод никогда не нравился, и думаю, что нашему княжеству только хуже будет, если он у власти встает. К счастью, не я один так считаю, и есть много людей, кто готов мне помочь. И их было бы гораздо больше, если бы они знали, что князя можно спасти.
— Получается, ты мне веришь, что это не я князя отравила? — Она с надеждой на него посмотрела.
— Верю. Конечно, верю. Я давно знаю, что ты никакая не сестра Иномиру.
— Как? — удивилась Мила. — Откуда?
— Он мне сам и сказал.
— Иномир, — растерялась Мила, схватилась за решетку и тихо продолжила: — Дай мне время, и я постараюсь вспомнить, как можно спасти князя.
— Тогда слушай, — его голос перешел на еле различимый шепот, Мила изо всех сил напрягла уши, — Надо выбираться тебе отсюда, пока ничего страшного не случилось. Я приду сегодня ночью и помогу тебе сбежать.
— Спасибо, я не подведу, — слабо улыбнулась она. — Только скажи, может, Иномир что-нибудь еще говорил?
— Ну, слова ему особо не нужны были, за них его взгляд говорил, — улыбнулся он. — Иномир заглянул ко мне перед уходом и как начал про тебя рассказывать: какая ты замечательная, как тебя беречь надо. Все просил, чтобы, если вздумаешь жениха себе найти, я убедился, что человек хороший. А по глазам его все видно было. Я так сразу и понял, что влюбился он в тебя. И влюбился, кажется, по самые уши.
— Влюбился? — удивилась Мила. — Как влюбился?
— Да вот так, — усмехнулся Евсей.
Мила почувствовала, как щеки ее покраснели. Она хотела ему что-то ответить, но подходящих слов не нашла.
— А это точно правда? — произнесла она. — Если бы он был влюблен, разве бы оставил меня здесь одну?
— Этого я не знаю, — ответил Евсей. — Но догадываюсь, в чем дело. Однажды, когда он в очередной раз вернулся в Вышгород, мы с ним знатно напились. Разговор у нас тогда о девушках пошел, я его начал спрашивать, как он жениться-то собирается, если всегда в дороге. А он вылакал кружку, посмотрел на меня да и рассказал одну весьма печальную историю. Когда жил еще в своей деревне, влюбился он в одну девушку, да и она в него тоже. Даже вроде мечтали пожениться, когда подрастут. Однажды ушли гулять в поля, да в тот день ельник тот черный и стал разрастаться. Прямо на том поле, где они были. И погибла она там, в общем, а он жив остался. Вот тогда он мне и сказал, что вину до сих пор чувствует. И никого полюбить больше не сможет. А если и сможет, то считает, что ничего хорошего это никому не принесет.
— Вот как, — погрустнела Мила и задумалась.
— Но знаешь, дурак он полный, — продолжил Евсей. — Я бы на его месте никогда бы тебя не оставил.
— Спасибо, — слабо улыбнулась Мила, как вдруг в дверь темницы громко постучали и послышался голос стражника.
— Время, — коротко произнес он.
— Ну ладно, — быстро ответил Евсей и напоследок приподнял уголок губ. — Жди меня.
Мила проводила его с облегчением и стала ждать, когда наступит вечер. Вот в маленьком оконце мелькнул красный закат и на небе появились черная ночь. Только Евсея все не было. Внутри разгоралось волнение, и она ходила взад вперед по темнице, как вдруг на улице услышала крики и звон металла. Попыталась выглянуть в окно. Но оно было так высоко, что, даже когда начала прыгать, ничего толком не увидела. Тем временем крики послышались в коридоре, который вел к темнице. Мила подбежала к решетке, закрыла глаза и прислушалась.
— Оставьте меня, — прозвучал голос Евсея. — Неужели вы не видите, что Всеволод нас всех погубит?
Мила с ужасом приложила ладонь ко рту. Сердце упало, и она поняла, что его поймали. Теперь никто ей не
