сделал несколько шагов вверх по отвесной скале, перекувырнулся в воздухе и, опустившись в центре поредевшего отряда наемников, закружился в бешеной пляске смерти.
Что оставалось делать Камню: хватать в охапку отчаянно сопротивляющуюся царевну и сажать ее на спину Крапчатого. Зенебок горной лавиной промчался по узкому проходу, сметая все на своем пути, и вылетел на тропу. Гривастый последовал было за ним, но Крапчатый строго глянул на него, и новичок остался поджидать молодого Урагана.
— Он не должен был там оставаться! Они убьют его! — плакала царевна, уткнувшись в травяную рубаху Могучего Утеса.
— Он великий воин, и я счастлив, что мне довелось сражаться рядом с ним.
Сзади послышался топот зенебока. Камень и Птица одновременно обернулись. Крапчатому вполне хватало собственных трех пар глаз, чтобы следить за дорогой. Ветерок! Хвала Великому Се! Бледный, как снежное облачное утро, весь в грязи и крови — трудно разобрать, где чужая кровь, где его. Но — живой!
Царевна едва не спрыгнула со спины Крапчатого — укутать теплым плащом, без промедления лечить раны. Камень чуть не силой удержал ее.
Вслед неслись проклятья, слышимые все яснее и яснее. Преследователи не собирались прекращать гонку.
— Крапчатый, поднатужься, — попросил Камень. — Хоть бы кто-нибудь из них сорвался в пропасть, раздави их трехрогий великан.
***
За всю свою долгую жизнь Камень не припоминал более безумного перехода через перевал Лучезарного копья. Только многолетняя выучка Крапчатого и помощь горных духов уберегли беглецов от полета в бездну. Камень готов был поклясться, что духи предков, услышав его мольбы, заботливо подставляют спины своему последнему потомку, могучими ладонями придерживают снежные глыбы, висящие над головами путников, убирают с пути обломки скал и осколки льда.
Синеглазова свора дышала в спину, и не приходилось даже оборачиваться, чтобы отмечать ее приближение, наемники гнали своих зенебоков во всю прыть, так, что те постоянно оскальзывались и спотыкались на осыпях, и брань их хозяев была слышна, наверно, даже в надзвездных чертогах Великого Се.
Из трех Синеглазовых дюжин уцелело не более половины головорезов: которые полегли у пещеры, которых горные духи не пропустили. Все равно их оставалось слишком много. В травяном лесу наемники имели преимущество: Крапчатый и Гривастый невольно создавали дорогу для них. Камень даже не брался пересчитывать количество голов, маячивших вдали над верхушками травы, лопатками ощущая остроту их копий.
Ветерок уже не боец. Золотоволосая голова отчаянного Урагана поникла, и на спине зенебока он держался только чудом. А Крапчатый? Сколько еще выдержит сердце старого друга?
Рассыпающиеся крошкой и пылью, истоптанные шагами времен подошвы гор ничего не слышали о ночной метели. В этот утренний час травяной лес окутывал туман, и зенебоки, казалось, шли вброд по молочной реке. Дорога становилась все более ровной и широкой. По этому пути двигались караваны торговцев, вывозивших руду с медного прииска старого Дола.
Сам рудник располагался с правой стороны от Великанова Рта на границе владений рода Земли и Могучего Утеса. У Камня болезненно сжалось сердце. Именно его предки, славившиеся на весь Сольсуран своими горными мастерами, знатоками золотоносных, медных и серебряных жил около полутора веков назад обнаружили это месторождение, с которого до сей поры на весь Сольсуран и в окрестные земли поставляли медь и самоцветы. Именно они начали первые разработки, терпеливо, как старший брат младшему, передавая секреты мастерства своим родичам, детям Земли. Теперь былое богатство и слава стали достоянием всепоглощающей реки забвения. Скоро, очень скоро, ее воды поглотят последнего в роду.
Камень понял, что возвращением в родные места Небесный Кузнец замкнул последнее звено в цепи его жизни, связав с самым первым звеном. Лучшей кончины он для себя и не желал. Сольсуранская царевна и скрижаль стоят того, чтобы за них умереть! Только пересадить девушку на спину к Гривастому — если силы совсем оставят Ветерка, она не даст ему упасть. К завтрашней ночи, если позволит Великий Се, они достигнут Гнезда Ветров.
Предание гласило, что души воинов, оставшихся без погребения, забирает туман. Камень этого не боялся. Он знал, что рано или поздно примкнет к их числу. Хотелось бы, конечно, позднее, нежели раньше, но это уж решать Небесному Кузнецу. Кроме того, говорили, что воины, погибшие за правое дело, пируют в надзвездных чертогах Великого Се.
Он повернул Крапчатого, дабы осуществить свое намерение, когда его слух уловил новый звук. Навстречу им со стороны невидимого пока Земляного града, наперерез преследователям мчались всадники — воины рода Земли, и их было не меньше сотни.
В первом ряду, на крупном, пегом зенебоке ехал хозяин Земляного града Дол, окруженный сыновьями. А рядом с ним — двое мужчин, облаченных в одежду воинов травяного леса, но отличающиеся от сольсуранцев так же, как изящный кинжал с серебряной насечкой, игрушка в руках богатой женщины, отличается от доброго тяжелого меча. В одном Камень признал остробрового Глеба, другого, коренастого, горбоносого богатыря, от ногтей до макушки заросшего черными, кудрявыми волосами, Могучий Утес еще не встречал, но его нездешний вид и особая манера держаться красноречиво говорили о том, что и он принадлежал к вестникам.
Лихие Синеглазовы охотники замедлили темп преследования, перейдя с галопа на рысь, а затем и вовсе пустив зенебоков шагом. На лицах наемников застыли неуверенность и страх: они не ведали, что их ожидает, и на ласковый прием не очень-то надеялись. В том, что появление людей Земли не случайно, не сомневался никто — среди воинов, лихо гарцуя на Чубаром, летел Обглодыш. С надиранием ушей, пожалуй, стоит повременить! Непонятно только, почему Синеглаз и Ягодник улыбаются с таким неприкрытым торжеством?
Завидев царевну и ее усталых спутников, вестники приветственно заулыбались, а горбоносый еще и замахал огромными волосатыми ручищами. Однако стоило беглецам приблизиться, как острые брови Глеба двумя блуждающими скалами сошлись на переносице, а его короткая верхняя губа задралась, искажая надменное лицо гримасой ярости.
— Вот он! — завопил Глеб, указывая на Ветерка. — Взять его!
— Он невиновен! — вскричала царевна, видя, как воины рода Земли смыкают вокруг ее возлюбленного ряды, к вятшей радости Синеглаза и уцелевших наемников. — Оставьте его, я сейчас все объясню!
— Ну, конечно! Все как в прошлый раз! — издевательски рассмеялся Глеб, подъезжая ближе.
— Но он действительно ни в чем не виноват!
— А кто же тогда разрушил станцию? Я еще пока не ослеп, да и Синдбад тоже. Впрочем, если ты нам не веришь, спроси у детей Земли! Они видели этого предателя и его сородичей! Это они, узнав Синдбада, отбили нас. Непонятно только зачем его хозяевам-змееносцам понадобилось впутывать в это дело дикарей из рода
