меня. Я бить его слова назад в рот… А «Интернационал», что есть?
– Это вот как у нас: Хаган – германец, Агмон – грек, ты – африканец, а я вообще непонятно кто…
Когда к столу подбежал мальчик с тряпкой, ближайший надсмотрщик крикнул ему:
– Дай ему, пускай сам убирает! – он кивнул на негра. – Напился, скотина…
Жилы на кулаках бестиария набухли так, что казалось, сейчас лопнут. Урсус отвернулся, чтобы не быть свидетелем его унижения. Не дожидаясь окончания веселья, он ушел спать.
6.
Антон проснулся за полчаса до того, как должен был прозвонить будильник. Жена спала, отвернувшись от него. Наверное, разозлилась ночью, когда вернулась из ванной и обнаружила его уже спящим.
Он тихонько, чтобы не разбудить ее выбрался из постели. Сварил себе кофе, а вот на приготовление завтрака времени пожалел; взболтал в стакане три сырых яйца и выпил с коркой черного хлеба. Потом нырнул в спортивный костюм, выскочил на улицу, прыгнул на лыжи и побежал в институт.
Он стал именно так добираться до работы, потому что уже два года – с тех пор, как «Буратино» «заговорил», – непрерывно находился в цейтноте. Раньше Антон занимался плаваньем и настольным теннисом, но теперь решил, что на все это уходит слишком много времени, поскольку до пределов возможного уплотнил распорядок дня. От его дома до института было семь километров; Антон решил на работу и обратно бегать, летом – трусцой, зимой – на лыжах. Добегал до института, принимал душ, натягивал брюки, сорочку с галстуком, халат и свежий, заряженный шел приветствовать и озадачивать на день коллектив, а потом до позднего вечера запирался с «Буратино». После работы снова переодевался в спортивный костюм и бежал домой.
Коллеги, прибывающие на служебных и личных авто, смотрели на него поначалу дико, потом привыкли. Многие, особенно из его лаборатории, последовали его примеру. И зимой сугроб рядом с крыльцом корпуса ощеривался частоколом из лыж и палок.
Антон скользил по проложенной им же самим лыжне, и все вокруг казалось веселым: скрип снега, сугробы, искрящиеся голубым и желтым в свете фонарей, черные стволы сосен, белый пар изо рта и даже дворник с широкой лопатой.
Но к радостному предвкушению встречи примешивалась тревога. Он ощущал томление, какое вероятно чувствует человек очень долго не видевший своего ребенка. Каким стало детище? Узнает ли? Назовет ли «папой»? Не называет ли так уже кого-нибудь другого? Антону казалось, что он очень давно не разговаривал с «Буратино», хотя прошло всего семь дней и тринадцать часов.
Антон успокоил себя тем, что за это время ничего страшного произойти не могло, тем более, что он безусловно доверял своему заместителю «Джузеппе».
Вопреки обычаю, не переодевшись и не приняв душ, «Папа Карло» ворвался к «Буратино». Он схватил микрофон – относительно недавно появившийся у ИИ новый «орган чувств» – и почти прокричал:
– С добрым утром, Буратино!
На панели эмоций ИИ ярко засветился индикатор «Радость/удовольствие», а на мониторе сначала появился текст этого приветствия, а через миллисекунду ответ: «С добрым утром, папа!» И почти немедленно на весь экран засветилась надпись, составленная из символов:
Значит, его балбесы, не смотря на строжайший запрет, все-таки контактировали с «Буратино».
– Кто загрузил в тебя это?
Какие же все-таки действительно, идиоты – знают же, что «Буратино» не умеет лгать…
«Никто, папа, я сам это сделал. Тебе нравится?»
– Конечно. Но это странно…
«Что именно странно?»
– Кроме эмпатии ты стал проявлять еще и творческий потенциал. Я не думал, что это проявиться так быстро…
«Это не сложно.»
Практически сразу на экране появилась довольно узнаваемая елочка, сложенная из символов «/» и «», с шарами из букв «О» и гирляндой из мигающих значков «*».
Потом по справа и слева от елочки стали появляться и исчезать вспышки салюта, состоящего в основном из знаков препинания.
«Папа Карло» завороженно смотрел на эту незамысловатую мультипликацию, переполняясь гордостью. Когда огоньки отмигали, он спросил:
– А почему ты сразу не показал мне это изображение, а только надпись «С Новым годом»?
«Тогда этого изображения еще не было. Я написал его только что, – последовал ответ. – Тебе понравилось, папа?»
«Папа Карло» хотел было поправить робота, но понял, что тот совершенно правильно употребил глагол «написал», а не «нарисовал».
– Конечно понравилось. Ты молодец!
На панели эмоций индикаторы «Радость/удовольствие» и «Гордость» разгорелись максимально ярко – «Буратино» был очень восприимчив к похвале. Он, конечно, «слышал» о картинах великих художников, однако своих глаз у него еще не было, и он был слеп, как кутенок, а «мысленный взор» еще только формировался. По этой причине сравнить себя с великими ИИ пока не мог, и ему, как ребенку, собственные каракули казались очень красивыми.
«Папа Карло» решил слегка сбить ему самооценку.
– Примерно так рисуют пятилетние дети.
Однако это замечание мало повлияло на настроение ИИ: индикаторы удовольствия и гордости стали разве что немного тусклее.
Несмотря на то, что «Буратино» получился чрезвычайно падким на лесть, он был совершенно необидчив. Для человека это было бы странно: обычно эти два качества идут рука об руку.
– Что еще нового ты можешь мне рассказать?
Зеленая часть индикаторов настроения, отмечающих положительные эмоции засияла почти вся.
«Я ответил на твой главный вопрос, папа!»
– Какой главный вопрос? – насторожился «Папа Карло».
«Помнишь, когда я еще не мог говорить, ты приходил и писал мне письма, пытаясь пробудить мое сознание?»
Курсор мигал, дожидаясь ответа.
Само собой, «папа Карло» отлично помнил то жутковатое, но очень интересное время. Странно, но теперь это двухлетнее ожидание не представлялось таким мрачный и безысходным как тогда. Возможно, потому, что закончилось желаемым результатом.
– Помню. Конечно помню.
«23 сентября 1981 г. в 11:32 ты написал. Начало цитаты:
В свое время, в старших классах школы и в студенчестве, не было и дня, чтобы я не изводил себя и окружающих попытками постигнуть смысл жизни человеческой. До сих пор я задумываюсь об этом, хоть уже и не так часто. Величайшие умы за тысячелетия существования цивилизации не смогли изыскать решения этой задачи, куда уж мне, представителю наук точных, безмерно далекому от философии…
Может быть, для тебя, дитя мое, подсказкой будет следующее, поразившее меня до глубин душевных, открытие, которое я сделал относительно недавно. Если по сию пору ответ не найден, значит искать его следует за пределами понимания отпущенного природой для Homo Sapience.
На тебя лишь надеюсь, «Буратино» и уповаю. Как
