левой рукой на перевязи, он стоял в дверях, молча наблюдая за ними. В правой руке он держал полупустую бутылку джина.
— Capitaine, — привстала Жюли.
Райли жестом остановила ее.
— Я не имел в виду... — начал объяснять галисиец.
— Я знаю, что ты имел в виду, — оборвал его Алекс.
Покачиваясь, капитан подошел и сел на один из свободных стульев рядом с Джеком, и с глухим стуком поставил бутылку на стол.
— Как дела? — спросил его помощник и положил ему руку на плечо.
Алекс отмахнулся от нее как от мухи.
— Я в порядке, — неохотно сказал он.
— Твое лицо говорит об обратном.
— Ну, какое уж есть.
— Должна сказать, capitaine, — вмешалась Жюли, перегнувшись через стол, — что джин вам не поможет.
Райли нахмурился и оглядел собравшихся:
— Что это, черт подери, такое? Я случайно не попал ли на собрание анонимных алкоголиков?
— Мы просто хотим помочь вам, — сказал Сезар.
— Когда мне понадобится ваша помощь, я попрошу об этом, — ответил он слишком быстро и резко.
— Это все из-за той суки? — поинтересовался Марович с присущей ему деликатностью. — Той самой, которая убила бы нас всех, не моргнув глазом?
— Заткнись, Марко! — рявкнул Джек.
На этот раз Райли положила руку на плечо друга, успокаивая его.
— Оставь его в покое, — сказал он. — Он прав.
— Не говори так, capitaine, — упрекнула его Жюли.
— Внутри нее что-то сломалось, — продолжил Райли, уставясь на бутылку. — Это было… Мне хочется думать, что есть что-то еще. То, что внушающее страх поведение было ни чем иным, как позой, чтобы заслужить уважение окружающих... ну, я не знаю. — Он высморкался, отвинтил крышку бутылки, взял у Джека пустой стакан и наполнил его до краев. — Конечно, я ошибался.
Он залпом выпил джин, а остальные молча наблюдали за ним, не зная, что сказать.
Это была не первая смерть, в которой был виноват их капитан, и он уже испытывал чудовищное чувство вины из-за того, что произошло много лет назад на склонах холма Пингаррон во время гражданской войны в Испании. Они слышали, как он пил по ночам в своей каюте, иногда повторяя имена тех, кого он послал на смерть одним роковым ранним утром в феврале 1937 года, тихо рыдал, пока его не одолевали сон и алкоголь. Все слышали его в таком состоянии, и всегда молчали — неловко было говорить об этом, даже Маровичу.
— Это неправда, capitaine, — мягко упрекнула его Жюли. — Вы бы не стали так рисковать ради… такого человека.
Райли искоса глянул на нее:
— Вот такой я великодушный.
Джек громко откашлялся.
— Есть что возразить? — огрызнулся Алекс.
— То, что ты идиот, считается возражением?
Райли почувствовал, как гнев разгорается в нем и поднимается к горлу, как гейзер, готовый взорваться. Одно дело сказать ему это наедине, благодаря давней дружбе, и совсем другое — говорить с ним таким образом перед командой и посторонним человеком. Нечто подобное определенно могло повредить дисциплине на борту «Пингаррона».
В его голове все еще формировался убедительный ответ, когда галисиец добавил:
— Ты, очевидно, испытывал к ней чувство. Даже наш добрый доктор, — он указал на Риэ, удивленно взиравшего на происходящее, — это заметил. Черт побери, это видел даже Марко. Обманывать себя глупо, и единственное, что ты сделаешь, — это добавишь еще один крестик в список своих мнимых грехов. — Он пристально посмотрел в глаза капитана. — Ты не сможешь перевернуть страницу, пока не согласишься с этим.
Райли сжимал пальцами стакан так сильно, словно собирался его смять в лепешку.
— Я переверну страницу, когда сойду с ума.
— А что же насчет Марча? — вмешался Сезар, пытаясь изменить ход разговора, прежде чем двое друзей перейдут к использованию кулаков.
— Что? — раздраженно ответил Алекс.
— Марч. Что с ним теперь будет? Вернее... что с нами будет?
— Я не уверен, — фыркнув, признался Райли. — Сегодня утром я говорил с ним по телефону.
— И?
— Правда, не знаю. Ноэми звонила ему раньше… — Он глубоко вздохнул и продолжил. — Она передала ему, что мы выполнили свою часть сделки.
— Так что tout est bien, правда? — заметила Жюли.
— Возможно. — Он снова наполнил стакан и выпил залпом. — Но когда он обнаружит, что наш друг — он посмотрел на Риэ — дает больным Орана лекарство, которого здесь не должно быть...
— Вот почему я объяснил в больнице, что штамм, который я использую для синтеза пенициллина, принес мне коллега из лаборатории, который тайно сотрудничает со мной, — возразил Риэ. — Чтобы вас никто не подозревал.
Алекс хмыкнул:
— Хуан Марч может быть много кем, но не дураком. В какой-то момент он свяжет кончики и, возможно, в конце концов узнает, что же произошло на аэродроме. И тогда у нас будут проблемы.
— Вау, ты сегодня проснулся оптимистом, да? — съязвил Джек.
Райли снова почувствовал, как разгорается его гнев.
— Я вижу, тебе не терпится получить по морде.
— Сначала проверь, держишься ли ты на ногах, — спокойно ответил галисиец.
— Мать твою… — Райли отбросил стул и вскочил на ноги. — Я тебя… — злобно прорычал он, и тут же покачнулся, как будто судно попало в шторм. Он сразу понял, что виной тому было не судно, а его собственное состояние. Ему не осталось ничего другого, кроме как снова сесть, сверля свирепым взглядом своего помощника. — Мы с тобой потом поговорим, — пригрозил он, указывая на него пальцем.
В ответ Джек подмигнул ему, как будто это было всего лишь шуткой.
— А когда нам собираются платить за работу? — задал Марко вопрос, который и у остальных был на уме.
— Не могу сказать, - пробормотал Алекс, делая видимые усилия, чтобы вернуть себе достоинство.
— Но… он заплатит нам, не так ли? — спросил Сезар.
— Тоже не знаю. Думаю, он этого не сделает, пока не убедится, что мы в этом не замешаны.
— Дерьмо.
— Поживем — увидим, — добавил Алекс, устало откинувшись на спинку сиденья. — Но с тем, что произошло... я думаю, мы будем рады, если Марш не отправит «Пингаррон» на дно вместе со всеми нами. Вся эта операция оказалась
