class="p1">— Но бумага — это всего лишь бумага, — закончил я за нее. — Легко уничтожить. — Я уже размышлял об этом раньше и каждый раз приходил к одному и тому же выводу. — Мои дети не будут несчастными. Я такой, потому что меня сделали таким обстоятельства. Убери эти обстоятельства, и я был бы таким же похотливым, как все остальные мерзавцы в этой стране.
Эйлин поморщилась от этих грубых слов.
— И мы унесем этот секрет в могилу?
— А разве это имеет значение? Большинство браков в этой налоговой группе — это договор между двумя знакомыми, которым когда-то давно нравилось трахаться друг с другом. Если уж на то пошло, поскольку единственный обмен телесными жидкостями будет происходить в медицинских условиях, мы будем наименее грязной парой в этом городе.
Она кивнула, отведя назад плечи.
— Я хочу продолжать работать.
Было слишком рано выдвигать свои условия. В то же время это было именно то, чего я так жаждал.
Кто-то, кто рассматривал брак как возможность для бизнеса.
Эйлин отодвинула тарелку и перешла к делу.
— Я люблю свою работу. Я знаю, что моя мама сказала тебе, что я хочу взять отпуск…
— Работай столько, сколько хочешь. — Я поднял одну ладонь вверх, не давая ей начать речь. — За исключением последнего триместра твоей беременности. О моих наследниках нужно заботиться, и они должны прибыть в состоянии "как новенькие".
Это была единственная часть воспроизводства, которая имела для меня смысл. Создать с нуля генетически превосходную рабочую силу, которая продолжит мой бизнес после того, как я умру.
В конце концов, я не мог тащить деньги в ад в ручной клади Louis Vuitton.
В заключение, я добавил:
— Чем меньше я тебя вижу, тем лучше. Без обид.
— Не обижаюсь. — Она посмотрела на меня. — У меня есть деньги, но… — она запнулась.
— Но не моего уровня. Я покопался в твоих финансах во время проверки. — Я достал свой телефон и открыл приложение с контрактом, положив устройство на стол. — Ты из семьи из шести человек, и большая часть наследства перешла к твоим братьям. Я дам тебе активы в районе двадцати миллионов, но ты подпишешь брачный контракт с железными условиями.
— Конечно. И в него будут включены некоторые мои собственные условия, касающиеся моего образа жизни и благотворительных организаций по выбору.
— В принципе, согласен, но с учетом изменений и мелкого шрифта. Моя жена должна быть назначена членом совета директоров некоторых компаний, которыми я владею.
— Временные требования?
— Три часа в неделю.
— Я хочу получить компенсацию за свое время в виде квартиры в Шанхае по моему выбору.
— Договорились.
Еще одна пауза.
Если это все, чего хотел для меня отец, то почему это казалось в корне неправильным?
— Я хочу не больше двух детей. Трое — это слишком много и может помешать моей карьере. — Она склонила голову набок, изучая потолок, словно пытаясь выудить из своего мозга все требования, которые только могла придумать. — И няня для каждого ребенка. До двадцати четырех месяцев. Я отказываюсь растить идиотов с низким IQ.
— Не проблема, если только мы разделим опекунство, если ты планируешь продолжать практику в Нью-Йорке.
Мама захочет регулярно видеться с внуками. И это отвлечет ее внимание от меня.
Два зайца. Один камень.
К тому же я все еще сохранял глупую надежду, что папа хочет, чтобы у меня была семья по какой-то причине, а не для того, чтобы обременять меня ненужными счетами, головными болями и недосыпанием.
— Звучит вполне приемлемо. — Эйлин осмотрела мое лицо, ища признаки того, что я выбегу за дверь. Единственным человеком, которого я хотел выставить за дверь, была она. — И… ты уверен, что тебя устроит такой расклад? — Она снова постучала по колену. Постукивание, постукивание, постукивание. — Что ты не решишь вдруг, что тебе нужна любовь, плюшевые мишки и прочая ерунда. Моя сестра говорит, что все мужчины в итоге хотят только одного. Се…
— Деньги, — закончил я за нее. — Остальные пороки жизни мне надоели. Я не собираюсь менять свое мнение.
— Это напоминает мне — раздельные кровати?
— Раздельные крылья.
— Неужели я настолько непривлекательна для тебя?
— Дело не в тебе, Эйлин. Дело во мне.
Вообще-то, в тебе тоже. За то, что ты мой мысленный клон. Я уже занимаюсь сексом с собой. Это называется мастурбация.
Нас охватило молчание.
Больше обсуждать было нечего, и я встал, убирая складки на брюках. Эйлин повторила мои действия, поднявшись во весь рост.
Я представил, что когда-нибудь буду возмущаться тем, как она поджимает губы — в форме задницы, — потому что выражение ее лица было вечно кислым.
Я сохранил проект договора в своем приложении, предвкушая, как выведу ее из помещения.
— Я попрошу своих людей связаться с твоими для дальнейших переговоров и инструкций.
— У меня нет людей. — Она выделила это слово кавычками. — Но твои могут связаться со мной по сотовому. Как насчет того, чтобы поболтать об этом?
А затем, не обращая ни малейшего внимания на то, насколько тошнотворным было ее прикосновение, она вложила свою руку в мою и крепко, влажно, горячо сжала ее.
В моем желудке тут же забурлила кислота.
На мгновение я застыл, ошеломленный и потрясенный, приковав взгляд к месту, где соединились наши плоти.
Моя рука ослабла, а ладонь обмякла в ее руке.
Я ненавидел то, как жалко я выглядел.
Каким жалким я себя чувствовал.
Мой рот сжался в подобие крика, но ничего не вышло.
Отпусти меня.
Перестань прикасаться ко мне.
Просто, блядь, уйди.
Желчь поднялась по горлу.
Я сглотнул ее, и все вокруг застыло, кроме руки, которую она забрала.
Контракт. Брак. Обещание. Я хотел забыть их все. Смыть всю мою встречу с этой бесцеремонной женщиной.
Но папа.
Папа, папа, папа.
Все мои усилия были направлены на то, чтобы дождаться, когда Эйлин уберет руку первой, а не отдернет ее.
Когда она, наконец, это сделала, я чуть не упал от тошноты. Все это длилось меньше двух секунд, но мне показалось, что прошел целый день.
Эйлин прижала большим пальцем крошки пирога, которые рассыпала по платью, и беззаботно высыпала их в недопитую чайную чашку.
Затем она потянулась к бумажнику и достала из его недр визитную карточку, снова вложив ее в мою руку.
Еще больше прикосновений.
Отлично.
— Позвони мне.
— Аргх. — Мое горло забилось от крика. Я не мог произнести ни слова. — Уходи.
Не совсем вежливо, но это самое большее, на что я был способен.
— Конечно. Я сама найду выход. — Глаза Эйлин метались между мной и дверью в зимний сад, прислушиваясь к моим
