плоский телевизор уселся на диван и ноги положил на столик. Показывали какой-то лабудовый сериал, ясен перец, про любовь. Там сын барона, пера, хера и миллиардера пытался охмурить молодую повариху. Я, конечно, поржал над этой лажей. Мелочь из ванны не выходила. Вновь подошёл к двери. Постучал.
— Полина! Ты там русалкой решила стать? — А в ответ тишина. Что за нафиг? Опять постучал. Ноль эмоций. Она там случаем от неразделённой любви вены себе не порезала? От этой мысли у меня волосы дыбом встали на макушке. Открыл шпингалет и рванул дверь на себя… Вот зараза.
Полина лежала в ванной, вся в пене. При моём появлении вытянула вверх ножку.
— Макс, скажи, я красивая?
— Ты издеваешься?
— А что? Вот скажи, чего тебе надо ещё? Почему ты всяких шлюх себе заказываешь? Тебе же нравятся такие?! Вот я и оделась так.
— Ты больная на всю голову? С чего ты решила, что я себе кого-то заказал?
Полина резко вскочила на ноги. В меня плеснуло водой и пеной.
— Я слышала, как ты об этом говорил кому-то. Знаешь, Макс, сволочь ты порядочная! Ты подождать немного не можешь, пока мне 18 не исполниться, раз ты такой принципиальный? Или может ну его, это восемнадцатилетие? А что, Вольский? Посмотри на меня. Я же не уродина! Хочешь чулки надену, чтобы лучше тебя завести? А то у тебя скоро причиндалы взорвутся.
Я плюнул в сердцах.
— Да ты не прошибаемая, Полина! Тебе что в лоб, что по лбу. Ты ещё оказывается за мной подглядываешь и подслушиваешь! Это зашквар, Литвинова!
Вышел из ванной. Хлопнул дверью. Мать её, бешеная какая! Это же надо было так встрять, стать объектом любовных притязаний упёртой малолетки! А если она себе точно вскроет вены или накушается каких-нибудь таблеток??? Вот, Макс, до чего доводит твоё бл. во, разгульный образ жизни, и конченный пофигизм. Если бы не это, сидел бы ты в офисе у папаши, протирал штаны и знать не знал бы никаких Литвиновых. И машина твоя была бы у тебя по прежнему в наличии. Возможно даже уже женился и настрогал благоверной мелких спиногрызов… Одного… Ну ладно, двух. Первой обязательно девчонку. Няньку для второго спиногрыза. И предки были бы довольные. А что ты сейчас имеешь, балбес? А ты имеешь однушку с динозавром телеэфира, машины лишился, ибо нефиг голодранцу иметь нормальную тачку. Плюс работа учителем с мизерной зарплатой и неадекватной мамзелью, всерьёз рассчитывающую залезть к тебе не просто в постель, но ещё и стать женой. Спаси мя и помилуй господи. Прошу тебя, я так больше никогда не буду. Даже могу пообещать мужественно терпеть и начну мощное воздержание пока не женюсь по нормальному. Честно, честно. Брошу бухать, шляться по борделям, даже в церковь ходить начну. И свечку поставлю. Нищим буду в обязаловку подавать милостыню, если, конечно, сам на паперти не окажусь.
Из атмосферы жалоб на свою жизнь меня выбил голос Литвиновой:
— Макс! — Я медленно повернулся. Слава богу на ней был мой халат и мои тапки. — Ты мне обещал чай с лимоном и вареньем. Чтобы я не заболела.
— Пошли на кухню. — Включил электрочайник. да, я таким тоже обзавёлся, а то напрягает постоянно греть на газу огромный чайник литра на три. Дождавшись когда он вскипит, налил ей в кружку. Туда же заварки. Положил дольку лимона. Пододвинул Полине чеплашку с вареньем. И дал чайную ложку. Подумал, достал из кухонного шкафа сушёные листочки мяты. Добавил в кружку. — Пей.
Облокотился задницей на разделочный столик древнего кухонного гарнитура. Смотрел на Полину. Она пила чай мелкими глотками, зажав кружку в своих ладонях.
— Ты синьку почему не смыла?
— Она не смывается.
— Поль, вот ты чем думала? У тебя волосы имеют очень красивый цвет, свой природный. Тебе на фиг не нужны никакие краски и окраски. Что это за помада на тебе была? Ты зачем такой стрёмной штукатуркой себе лицо испохабила?.. Чего за лицо хватаешься? Слава богу смыла. Хоть на человека, а не на плечевую стала похожа.
— Что за плечевая?
— Дама, зарабатывающая на трассе определёнными местами своего тела.
— Я не проститутка! Хотя хотела быть на неё похожей. Ты же любишь таких. Грязных, развратных женщин!
— Ошибаешься. Я их не люблю. Я ими пользуюсь… Иногда. Послушай, Полина, я взрослый мужчина. И так, как у меня нет жены, я вынужден иногда прибегать к услугам дам определённой категории.
Пролина поставила кружку с недопитым чаем на стол. Смотрела на меня такими глазами, словно примеривалась, чем и куда мне навернуть.
— Сразу скажу, ты под эту категорию не подходишь, даже не начинай. Я думал, что мы обо всём договорились. Я считал, что провёл с тобой нормальную беседу и обстоятельную. Что ты всё поняла. Что нельзя навязываться парню. Что мужчины не очень ценят тех, кто сами вешаются им на шею. Поля, ты что, совсем себя в руках держать не можешь? — Она закрыла лицо ладошками и заплакала. Отрицательно покачала головой. — И что мне с тобой делать?
— Я не знаю. — Заныла она.
— Давай я с твоей мамой поговорю?
— Не надо. Она и так всё знает.
— В смысле знает? И что ты сейчас здесь, у меня? Может это она тебе помогала так вырядится? Не слабо, семейка!!!
— Нет. Родителям я позвонила и сказала, что переночую в нашей городской квартире.
— Слава богу, что хоть твоя мама нормальная! И давай, собирайся в вашу городскую квартиру. С меня на сегодня хватает клоунады!
— Макс, я с душа поеду? Я точно простужусь.
— Я на тебя свой пуховик одену.
— Макс, а если таксист будет приставать ко мне?
— Не думаю, что все таксисты ненормальные маньяки.
— Что ты хочешь сказать?
— Ничего! Это же какой-то зашквар! Литвинова, ты решила ночевать у меня?
— Если можно, Максим. Я правда ещё не просохла. И я боюсь одна ночевать в квартире. Вдруг воры залезут.
— Какой дешовый развод. И где ты спать собралась?
— Здесь, на диване.
— А я? Заметь, Литвинова, здесь однокомнатная квартира.
— Я не знаю. Где решишь лечь, там и будешь спать. В конце концов, ты же хозяин здесь, это твоя квартира.
— Правда? А вот мне показалось, что я здесь уже как бы и не хозяин. Но спасибо, боярыня.
— Значит я остаюсь?
— Не знаю. Я ещё ничего не решил.
— Тогда я пошла стелить постель!
— Полина, ладно оставайся, я посплю на полу или вообще на кухне. Но я надеюсь ты не будешь проверять опять ночью какой я самец?
Девчонка покраснела.
— Извини. Не буду, обещаю.
