Наконец Кэти окончательно выбилась из сил. Рейф решил, что пришло время отдохнуть и подкрепиться запасами Хуанито. Когда с едой было покончено, Рейф лег и вытянулся поодаль от Кэти и детей. К его удивлению, дети оставили Кэти — возможно, Рейф привлекал их, как незнакомец, — и улеглись рядом, положив головы к нему на грудь.
А Рейф вдруг испытал жалость к Кэти, которая выглядела такой одинокой и уныло сидела, обхватив колени руками и уткнув подбородок в воротник. Ее золотистая голова поникла. Проклиная себя за слабость, Рейф взял свечу, подхватил на руки детей и перебрался поближе к Кэти.
В эту минуту Кэти поняла его намерение и вскинула голову, глядя на него огромными и молящими глазами. Ее бледное, тоскливое лицо заворожило Рейфа. Кэти потянулась к нему, осторожно подползла поближе, и ему осталось только обнять ее, как детей.
Кэти испустила прерывистый вздох облегчения, когда Рейф положил ее голову к себе на плечо. Дети заново устроились рядом. Хуанито зевнул и закрыл глаза, доверчиво протянув загорелую тонкую руку поперек груди Рейфа. Рейф улыбнулся и взъерошил густые черные волосы мальчика, вспоминая вчерашнюю ночь, когда Хуанито принял его за призрак, растерял свой товар и удрал.
Вскоре задремали все, кроме Рейфа. И хотя Рейф еще долго лежал без сна, он чувствовал, что некое напряжение покидает его, а взамен приходит ощущение справедливости происходящего. Теперь он был не одинок: казалось, три человека, которых он обнимает, — его близкие, его семья.
Эту фантазию Рейф счел совершенно нелепой, но она успокоила, согрела его, и вскоре он тоже заснул.
Кэти проснулась в одиночестве, сразу с ужасом ощутив затхлый запах в туннеле и осознав: Рейф забрал детей и бросил ее.
Единственная догорающая свеча тускло мерцала на холодном влажном полу.
Кэти позвала Рейфа, но шахта приглушила ее голос. Она села, и при этом какие-то предметы скатились к ней на колени.
Свечи и коробка спичек.
Кэти чиркнула спичкой и зажгла свечу.
Она снова принялась звать Рейфа, но ее крики поглощались туннелем.
Она боялась сдвинуться с места, надеясь, что Рейф, может быть, вернется за ней позднее.
«Глупая, зачем это ему? Ты же разлучила его с дочерью! Он считает, что ты выдала его Арми и Гильену. Теперь Рейф ненавидит тебя».
Издалека донесся приглушенный звук.
Кэти вскочила, надеясь, что это Рейф и дети.
Она позвала их и бросилась навстречу, но ей никто не ответил. Внезапно она очутилась в другой огромной пещере, с высоким потолком, где вонь стала ошеломляющей.
Струя затхлого воздуха коснулась ее щеки. Еще один порыв потушил свечу.
Отдаленный стрекот и шелест нарастал.
Что-то вылетело навстречу Кэти из темноты. Холодные кожистые крылья коснулись лица, на голову что-то опустилось. Другие крылья скользнули по губам и шее.
Летучие мыши!
Они неистово хлопали крыльями, окружив Кэти в темноте, путаясь в ее длинных волосах.
Она визжала и беспомощно отбивалась, но мышей вокруг было слишком много.
Они окружали ее плотным облаком, грозя задушить.
Ужас нарастал. Рейф обрек ее на смерть.
Кэти хотелось умереть. Ее силы постепенно иссякали, вокруг суетились крылатые твари. Кэти прислонилась спиной к стене и сползла по ней на пол, погружаясь все глубже в кошмарную вечную черноту шахты.
Она лишилась чувств.
Когда сознание вернулось к ней, сильные руки держали ее за талию, а сверху лился золотистый свет. Теплый воздух овевал ее лицо.
Кэти казалось, что она уже мертва. И очнулась в раю или в преисподней.
Ей было все равно.
— Не надо мышей, — в ужасе простонала она, беспомощно отмахиваясь. — Пожалуйста, не надо...
Рейф встряхнул ее за плечи и ободряюще произнес:
— Они улетели. Все в порядке. Мы нашли выход.
Глава одиннадцатаяШорох крыльев приближался в удушливом мраке.
Рейф снова оставил ее умирать в пещере.
Кэти сжалась в комок и застыла, закрывая уши, чтобы не слышать шороха и омерзительного писка.
Но звуки неумолимо усиливались.
Она вновь ощутила прикосновение сухих крыльев, трепетавших совсем рядом и разгонявших зловонный воздух. Маленькие зубы безжалостно впивались в ее плоть, мерзкие твари сосали ее кровь.
О Господи! На этот раз она точно лишится рассудка.
Она пронзительно закричала, и летучие мыши то устремлялись вверх, то снова снижались, бились об лицо, впивались когтями в голову.
Она кричала до тех пор, пока кто-то не позвал ее по имени с другого конца мрачного туннеля.
— Кэти! — донесся издалека знакомый низкий голос.
Она заморгала и потерла глаза.
В сером прямоугольнике света вырисовался силуэт высокого, хорошо сложенного мускулистого мужчины.
— Рейф?
Он вошел в спальню и включил свет.
Широкоплечий, с бронзовым обнаженным торсом, он был прекрасен, несмотря на пересекающиеся шрамы на плоском животе и мускулистой груди и желтеющий синяк на левом плече. Он сонно щурился, проводя пятерней по густым черным волосам, но неуправляемые завитки вновь упрямо сваливались на лоб.
Он был таким мужественным! И ошеломляюще красивым.
— Рейф!
Он присел на постель и осторожно склонился над ней, отводя светлые шелковистые пряди с покрытого испариной лба.
— Тебе ничто не угрожает. — Его хрипловатый голос звучал успокаивающе и ласково. Так он обращался к Сейди и почти никогда — к самой Кэти. — Мы дома.
— Дома... — мечтательно повторила Кэти, словно пробуя это слово на вкус.
Домом Рейф называл свое ранчо в Техасе, на реке Бланко, к северо-востоку от Сан-Антонио.
— Все позади, — прошептал он.
Ее охватило приятное тепло, от которого, казалось, таяло тело. Звучный голос Рейфа и ласковое прикосновение его ладоней заставили Кэти почувствовать себя невесомой и почти любимой.
— Рейф, мне снова снились летучие мыши.
— Знаю. Из-за этих летучих мышей тебе пришлось натерпеться страха, детка, — пробормотал он, успокаивающе приглаживая ее волосы. — Напрасно я оставил тебя там одну. Но ты выглядела такой усталой и заснула слишком крепко. Нам показалось, что мы увидели свет. А затем Хуанито обнаружил летучих мышей и вспомнил, где есть еще один выход из шахты.
Целую неделю, каждую ночь, Кэти видела один и тот же сон. Каждую ночь Рейф был вынужден приходить к ней и утешать — мягко, почти по-братски.
