огни главной полосы дают мягкое, рассеянное свечение в темноте. Удобства магазинов, расположенных вдоль мощеной улицы, заполнены едой и припасами, подобных которым нет в пустыне. Тщательный ландшафтный дизайн, который создает в Шолене иллюзию рая, мира, существовавшего задолго до того, как Драга уничтожила все это.
Я пытаюсь ценить эти вещи как великолепные творения, вдохновляющий пример того, чего человек может достичь в гуще бедствий. Но все, что я вижу, — это фарс. Гул власти и жадности, вибрирующий под самыми основами, которые служат спасением для людей, живущих здесь. Тех, кто никогда бы не выжил в Мертвых Землях.
— Слишком увлекаться этим опасно. Ты начинаешь терять из виду реальность.
— Я видела реальность. Это некрасиво. На самом деле, это совершенно уродливо.
— Так и есть. Но это единственная правда, которую ты узнаешь в этом мире, Кали. Держись за то, что ты выстрадала, потому что именно этот опыт отличает тебя от здешних людей.
Кинотеатр «Обещанный» стоит с рекламой «Назад в будущее " и «Терминатора». Фильмы из прошлого, я полагаю.
— Они тебе безразличны, не так ли?
— Некоторые, да. В этих стенах живут замечательные люди. И некоторые из самых злых, которых ты когда-либо знала. Я оборачиваюсь, чтобы увидеть офицеров Легиона, следующих за нами по пятам, соблюдающих дистанцию, когда они небрежно прогуливаются с пистолетами на груди.
— Здесь живут врачи из Калико.
— В основном, их семьи. Но это то, ради чего они убивают, защищая. Их драгоценное сообщество, не запятнанное зараженными.
Требуется добрых двадцать минут, чтобы добраться до старого дома папы, который стоит нетронутым. В нем никто не жил. Когда я открываю дверь, на меня обрушивается завеса фамильярности и дома, заглушая презрение, которое я испытываю к этому месту. Это так сильно напоминает мне о Шестом и папе, по которому я скучаю все больше и больше с каждым днем.
— Твой отец был врачом? Обводя взглядом комнату, Кали, кажется, бросает мои аргументы мне в лицо, когда она стоит перед полкой с настойками. Или, по крайней мере, так переводит ее слова мой озлобленный разум.
— Он был одним из них в Калико, верно?
— Он вообще не был одним из них. И он не был моим настоящим отцом. Он взял меня к себе и воспитал как своего собственного ребенка. Вопреки их правилам, вопреки их убеждениям, вопреки всему.
— Что с ним случилось?
— Его укусили, когда он пытался спасти меня. Шагая рядом с ней, я собираю несколько настоек, складывая их в ближайшую сумку, на случай, если Хесейя сочтет их полезными.
— Ему удалось сдержать болезнь, но в конце концов она поглотила его. Поэтому он покончил с собой. Даже спустя столько времени мне приходится смаргивать подступающие слезы и дышать, преодолевая боль в груди.
— Раньше он говорил мне, что безопасность — это не что иное, как иллюзия.
— Он прав. Я думала, что нашла это с Валдисом там. Рай, мы были уверены в этом. Хотя в аду рая нет.
Для молодой девушки я нахожу ее мудрее, чем большинство людей ее возраста. Как будто она пережила нечто большее. Но потом, молодые девушки, с которыми я росла, пришли из этого места, ослепленные ложью.
— Твой отец спас тебя у можжевелового дерева, верно? Говорят, там на тебя напали Рейтеры.
Я мысленно возвращаюсь к той ночи, когда папа ввел мне альфа-феромоны, чтобы отогнать бешенных. Это сработало, пока эффект не прошел.
— Да. Там же я наблюдала, как они питались останками ребенка, которого я там потеряла.
— Охранники будут здесь с минуты на минуту. Нам нужно сейчас найти припасы и запастись ими на более поздний вечер.
— Как ты пройдешь мимо охраны так, чтобы они тебя не заметили?
Вопрос вызывает улыбку на моем лице.
— Прошло много времени с тех пор, как я тайком выбирался из этого дома, но я, конечно, не забыла, как.
ГЛАВА 16
КАЛИ
Сладкий вкус инжира танцует на моем языке, когда я слизываю остатки джема с ложки.
— Прошло так много времени с тех пор, как я пробовала инжир. Я и забыла, какие они вкусные!
— Я, должно быть, приготовила дюжину банок летом перед смертью папы. Рен ставит стакан с водой на стол, но вместо того, чтобы вернуться к открытому шкафу, откуда она складывала банки в пакет, она выбирает две кружки под ним, закрывая их горлышки двумя фильтрами, наполненными засохшим кофе. Ничто не сравнится с тем дерьмом, которое мы получали в Калико. Это вещество пахнет свежо, насыщенно, и у меня текут слюнки. Она держит пипетку над гущей и позволяет нескольким каплям упасть в каждую, прежде чем налить на нее кипяченую ранее горячую воду.
Снаружи дома слышны голоса смеющихся и разговаривающих офицеров Легиона, которые без особого энтузиазма стоят на страже.
— Они почти кажутся добрыми, не так ли? Спрашиваю я, обменивая свою ложку на стакан предложенной воды.
— Почти. Хотя я никогда не встречала никого, кого бы я описала как такового.
— Я тоже. Я мотаю головой в сторону кружек.
— Что это?
— Что-то, что заставит их немного поспать. Полученное из маков. Папа давал бы это перед некоторыми срочными хирургическими процедурами. Они проснутся, думая, что заснули на работе.
Я хихикаю, представляя, как они разозлятся, когда это сделают.
— Умно.
— Когда ты избегала их большую часть своей жизни, ты придумываешь хитроумные схемы.
От каждой кружки поднимается пар, когда она берет их со стойки и пересекает комнату, затем выходит из кухни. Допивая остатки воды, я оглядываю небольшое помещение, в котором находятся предметы, похожие на кухню в Калико, где я работала: плита, хотя эта значительно меньше, раковина, столешницы и посуда. Когда-то, бродя по Мертвым Землям, мы жили в месте, где тоже были все эти реквизиты, но ни один из них на самом деле не функционировал.
Это странное место, но, в отличие от Рены, я нахожу его интригующим. Если бы не офицеры Легиона и врачи, с которыми я бы рискнула столкнуться здесь, я бы хотела остаться в этом месте. Там где я могла бы создать семью с Валдисом, без риска быть схваченным мародерами или атакованным ордами Рейтов. Каким бы иллюзорным это ни казалось, факт в том, что я прожила тяжело всю свою жизнь. С самого рождения. Было бы здорово просто наслаждаться тем, что осталось от моего времени.
Снова появляется Рен, ее лицо бесстрастно, когда она возвращается к своим вещам. Я бы безудержно рассмеялась, если бы мне поручили раздавать кружки, зная, какое несчастье их ожидает.
— Что теперь? Спрашиваю я, чувствуя себя несколько бесполезной и нервничающей.
— Теперь мы ждем. Требуется около десяти минут, чтобы маки подействовали. Как только они отключатся, мы обязательно уберем их с глаз долой, но подпрем их, чтобы выглядело так, как будто они уснули таким образом.
— И как мы затащим остальных внутрь?
Рен улыбается через плечо, запихивая в мешок еще одну банку.
— Глупая девочка,
