но очаровательна, а это значительно больше. Он также маленький, не особенно красивый, но добродушный и безумно влюблен. Его семья радостна и счастлива принять в свой дом эту столь милую и грациозную маленькую женщину».
Елена Павловна устраивала свои знаменитые балы во дворце Белосельских-Белозерских, на которых бывал весь Двор, и не удивительно, ведь дворец расположен напротив Аничкова дворца – только мост перейти. Балы и маскарады у Белосельских-Белозерских сделались заметной частью светских развлечений Петербурга, вот как писала в своем дневнике об одном из таких балов Долли Фикельмон: «Елена Белосельская, причесанная на китайский манер, с нитью из огромных бриллиантов на лбу, была свежа как роза. Всему ее облику присуща некая примечательная простосердечность и чистота».
Не удивительно, что очень часто здесь бывала и чета Пушкиных. Эспер Александрович являлся почитателем таланта Александра Сергеевича, что же касается его жены Елены Павловны, то тут кроется какая-то тайна. Совершенно точно известно, что после трагической смерти поэта Елена Белосельская-Белозерская хлопотала за Дантеса перед Бенкендорфом. Бенкендорф был отчимом Елены, так что она просила по-родственному. Ходили слухи, будто бы, узнав о предстоящей дуэли, княгиня просила отчима специально отправить жандармов в другую сторону, дабы дуэль состоялась. За что она так ненавидела Пушкина? История умалчивает…
Как известно, Александр Сергеевич часто бывал и у Белосельских-Белозерских, и в Аничковом, с именем Пушкина связаны многие дома в Петербурге, и поэтому не удивительно, что его светлый образ снова и снова проступает в стихах поэтов. Вот, например, поэт Евгений Пальцев как-то увидел Пушкина недалеко от Аничкова дворца.
«Едет Пушкин на извозчике»
Едет Пушкин на извозчике,
Уезжает от грозы,
По шершавой по его щеке —
Дождевые две слезы.
Голова с утра напичкана,
Да ни мысли о любви…
У Фонтанки, у Аничкова
Просит он: «Останови!»
Долог Невский, будто сплетника
Невоздержанный язык,
День рождения наследника,
Во дворце наводят шик.
В бальном кружеве-кружении
Пары мечутся вдали,
В интересном положении
Снова пляшет Натали.
А в Михайловском цветут липы
И покрылся сединой пруд
И поспели на ветвях лиры
И его там боже мой ждут!
Ждет Зизи и ждет Аннет (Нетти)
И тригорские поля ждут,
Эй, ямщик, давай готовь плети,
Если мало помогал кнут!
Но пока что узаконено
То, что он в беде один:
Должен он и в лавку Сленина,
И в Английский магазин.
И подняться норовит цена,
Черт еще беду принес:
Прошлой ночью у Голицына
Проиграл две сотни в штос!
Петербург по понедельникам
Так же скучен, как Москва,
Взять да с Дельвигом-бездельником
Укатить на острова.
Только Дельвига-бездельника
Больше нету на земле,
День рождения наследника,
Петербург навеселе…
А в Михайловском – дожди пуще,
Хоть ступай через луга вброд,
А в Михайловском сидит Пущин,
У камина с чубуком ждет.
Взять в деревню прихватить женку,
Утром в сладкую траву пасть,
Пить бы там по вечерам жженку,
Сочинять бы там стихи всласть!
А гроза уже безбрежностью
Захлестнула пол-Невы,
Трудно жить с арапской внешностью
Средь российской синевы.
И снуют, снуют разносчики
Среди уличной бузы,
Едет Пушкин на извозчике,
Уезжает от грозы…
В 1847–1848 годах здание снова перестроено архитектором Андреем Ивановичем Штакеншнейдером в стиле необарокко, заказчиком выступил князь Э.А. Белосельский-Белозерский.
При этом архитектор не только перестроил корпуса зданий, выходящих на Невский проспект и Фонтанку, но и возвел новые флигеля во дворе дома. Заново создан не только внешний облик, но также и внутренняя отделка здания. Считается, что князь желал по возможности повторить Строгановский дворец, выстроенный по проекту архитектора Бартоломео Растрелли.
Фигуры атлантов и кариатид выполнил скульптор Давид Иванович Иенсен. Внутренняя отделка дворца выполнена самим Штакеншнейдером.
К сожалению, князь Эспер Белосельский-Белозерский, заказав построить новый дворец и утвердив проект, сумел застать только самое начало стройки. Он умер, когда рабочие еще только рыли котлован. Его вдова Елена Павловна жила в их особняке на Литейном проспекте, и через какое-то время вышла замуж за князя Василия Викторовича Кочубея. Новый муж был известным коллекционером, нумизматом. Кроме того, он владел обширными имениями и заводами в Малороссии. Супруги не жили во дворце Белосельских-Белозерских, кстати, все так привыкли к этому названию, что уже после смерти князя Эспера продолжали называть дом по старинке. Во дворце Елена Павловна проводила балы и светские вечера. Овдовев второй раз, это произошло, когда Елене Павловне исполнилось 38 лет, ей высочайше пожаловали должность статс-дамы двора. Через три года Елена Павловна сделалась обер-гофмейстериной и удостоилась ордена Св. Екатерины I степени.
Я приведу здесь воспоминание А.Я. Панаевой о бале у Белосельских (о писателе Марковиче): «…страшно хотелось попасть на бал к княгине Е.П. Белосельской; на ее балах всегда присутствовали государь и наследник и самое избранное аристократическое общество. Маркович часто бывал у Панаева и рассказывал ему о своих успехах в светском кругу. Он прибежал, весь сияющий, чтобы показать ему пригласительный билет на бал от Белосельских. В день бала он спозаранку приехал к нам в бальном туалете и поминутно посматривал в окна, начинается ли приезд экипажей. [В то время Панаевы жили в доме Лопатина № 68 по Невскому проспекту. – Ю. А.] Мы жили против дома князей Белосельских. Увидав карету какого-то посланника, он решил, что теперь может тоже сесть в наемную карету и переехать улицу, стал натягивать перчатки, и вдруг, о ужас! одна перчатка лопнула. Его школьный приятель, принимавший большое участие в успехах Марковича в светском кругу, поскакал за перчатками, а Маркович страшно волновался и, чуть не плача, глядел в окно и с ужасом говорил: “Боже мой, такая вереница экипажей уже стоит на улице, и мне придется целый час сидеть в карсте, дожидаясь очереди”. И точно, долго пришлось Марковичу ждать, когда дошла до него очередь».
Далее дворец был продан в казну, и в 1884 году в качестве свадебного подарка его передали великому князю Сергею Александровичу – младшему брату Александра III, когда он женился на Елизавете Гессен-Дармштадтской (Елисавете Федоровне). Официально дворец получил новое название – Сергиевский, но народ все равно упорно называл его дворцом Белосельских-Белозерских.
После
