напуганной.
Она казалась… слабой.
На минуту я прислонилась к стене и зажмурила глаза. Почему все до самой крошечной мелочи в моей жизни так сложно?
Наконец я открыла глаза и снова взглянула на свое отражение. Слезы отступили, но сердце все равно стучало как бешеное, и я ничего не могла с этим поделать.
Раздался стук в дверь.
— Алексис?
— Секундочку, — проговорила я.
— Открой дверь, — попросил Джаред. — Пожалуйста. Я не хотел тебя расстроить.
Я понимала, что чем дольше буду ждать, тем хуже станет ситуация. Поэтому я распахнула дверь одним рывком, словно сорвала пластырь с раны.
Джаред стоял на другой стороне коридора, засунув руки в карманы.
Я полностью тебе доверяю. Если я заставил тебя в этом усомниться, то извини, пожалуйста.
— Это ты меня прости. Нужно было тебе сказать. Но я снимаю только для школы, клянусь.
Конечно. — Его голос был мягким, как бархат. Он поманил меня к себе. — Иди сюда.
Между нами как будто возникла магнетическая связь, и я позволила ей притянуть себя в объятия Джареда.
— Нам не нужно больше этого делать, — прошептал он, уткнувшись в мои волосы. — Не нужно друг друга расстраивать.
— Ты прав, — ответила я, прижавшись щекой к его плечу.
— Алексис, — произнес он.
Когда я подняла глаза, его губы коснулись моих.
17
Я проснулась среди ночи. Лежала под толстым одеялом и чувствовала, что вся в поту, как будто кто-то включил отопление на полную мощность. Я начала скидывать с себя одеяло и вдруг поняла, что держу что-то в левой руке.
Я включила свет и высунула ее из-под одеяла. Что-то кольнуло меня в большой палец, и я выронила этот предмет на пол. Засунув палец в рот, я взглянула на ковер и увидела…
Одну-единственную желтую розу.
И тут я поняла: что-то еще не так. И это что-то было гораздо ужаснее, чем роза.
Я увидела рукав. Рукав из светло-фиолетового шифона, который невесомо облегал мою руку.
Он был пришит к платью. Тому самому платью, в котором была Эшли.
Теперь это платье было на мне.
Я вылезла из кровати и встала в центре комнаты, схватив в руку полупрозрачные слои ткани и пытаясь понять, как кто-то сумел переодеть меня и при этом не разбудить.
Я закинула руку через плечо, чтобы нащупать молнию на спине. Ее не было. Немного похлопав себя по бокам, я нашла ее с правой стороны. Расстегнув ее, я попыталась снять платье, но не вышло.
Я проверила молнию. Она оказалась застегнута.
Расстегнула ее еще раз, прикладывая все усилия, чтобы дышать глубоко и не впадать в панику. Но, когда попыталась снять платье через голову, оно снова не поддавалось.
Я решила действовать грубой силой. Подняв юбку, я изо всех сил дернула за нее, собираясь разорвать в клочья, если будет нужно. Но как только юбка заслонила мне поле зрения, я услышала тихий смешок.
А потом — голос:
«Оно не снимается».
Это был скорее не голос, а намек на него, еле слышный шепоток на ухо. Но сквозь слои ткани я увидела тень, стоявшую между мной и лампой.
Тень, напоминавшую человека.
Я была наполовину раздета и стояла, подняв руки вверх. Но я не сдвинулась с места и не выронила платье.
Я застыла словно статуя, глядя прямо перед собой. Мой голос как будто замерз и застрял в горле, словно кусочек льда.
Наконец я прошептала:
— Лидия?
Вдруг тень пронеслась мимо меня — быстрее, чем я успела отреагировать. Резко повернувшись, чтобы не оставаться к ней спиной, я выронила подол и оказалась лицом к лицу со своей пустой комнатой.
Тень (была ли это девушка?) исчезла.
И кое-что изменилось.
Появилась еще одна роза. Она лежала ближе к двери, которая теперь была чуть-чуть приоткрыта.
Я заставила себя успокоиться и не терять голову — хотя бы пока что. И тут я услышала тихий звук, доносившийся откуда-то из глубины комнаты.
Вззззззззззз.
Я медленно попятилась в коридор.
Там я нашла третью розу, а в метре от нее — четвертую, а потом пятую, шестую и седьмую. Они вели в холл.
Желание узнать, куда они ведут, было невыносимым.
Я затаила дыхание и пошла за ними. Добравшись до входной двери, я бесшумно открыла засов и распахнула ее.
На улице тоже лежали розы.
Стояла глубокая ночь, и температура опустилась почти до ноля. На мне не было ничего, кроме полупрозрачного платья. Ни туфель, ни даже носков. Но я все равно двинулась вперед по тропе, выложенной розами.
Как будто у меня не было выбора.
Дойдя до конца подъездной дорожки, я заколебалась.
Судя по всему, за розами можно было идти бесконечно. И в конце концов они приведут меня…
Куда они меня приведут?
Свернув на тротуар, я почувствовала, как все мое тело окутывает волна холода.
Розы исчезли, и как раз в этот момент кто-то схватил меня за руку.
— Лекси? — Сзади меня стояла Кейси, закутанная в халат и с теплыми тапочками на ногах. — Что ты тут делаешь? Почему не остановилась, когда я тебя позвала?
Я открыла рот, чтобы спросить, что она тут делает (все-таки лучшая защита — нападение), но Кейси закатила глаза и перебила меня:
— Иду за тобой. А теперь отвечай.
— Я просто… — Я опустила взгляд на тротуар.
А потом посмотрела на свою одежду. На мне были фланелевые пижамные штаны, подаренные на Рождество, и футболка с длинными рукавами. Никакого фиолетового платья.
Неужели это был всего лишь сон?
Если бы Кейси видела платье, она бы про него что-нибудь сказала.
— Я просто… ходила во сне, судя по всему. Так странно! Спасибо, что разбудила.
— Ну, я бы не дала тебе сбежать из дома посреди ночи. — Тут она запнулась, вдруг осознав, что не стоило шутить про девочек, сбегающих из дома посреди ночи, — Лекси… неужели… ты бы пошла дальше? Как Кендра и…
Она не произнесла имя Эшлин. И я ее понимала. Я сама не хотела его слышать.
— Нет, — ответила я. — Конечно же, нет.
Я потихоньку выходила из оцепенения и начинала чувствовать, как меня охватывает холод. Он проникал сквозь кожу моих ступней и растекался вверх по ногам.
Кейси проводила меня до моей спальни и только потом пошла в свою комнату. Казалось, она скорее встанет в коридоре и будет, как часовой, охранять мою дверь, чем ляжет обратно в кровать.
— Все будет хорошо, — сказала я. — Иди поспи.
Закрыв дверь, я обвела комнату взглядом.
Никаких роз, никаких фиолетовых платьев.
