Они окружили разведчиков, вставших у стола. Пушок все норовила заслонить Волана, а он не без раздражения отталкивал ее. Букмекеры хмуро разглядывали их. «Быки» за столиками с напускным равнодушием прикрылись газетками, будто случайные посетители. Басаргин куда-то исчез.
— Непохоже, — заявил один. — Я никогда не видел их у Маузера.
— Может, новенькие?..
— Спросите, кто они! — властно потребовала маскулинизированная девица, проталкиваясь из задних рядов.
— Сама и спроси, не безголосая, — небрежно ответили ей. — Ларингитом не страдаешь!
Быстро проглядев ряды букмекеров, вставших полукругом, припирая разведчиков к стенке, Арцеулов отметил некоторую симметрию среди них. Центром симметрии был маленький широкоплечий человечек в свитере и мятых брюках, стоящий неприметно и молча. У человечка были незначительное прилизанное лицо бухгалтера и корявые красные ладони мясника. Остальные располагались по отношению к «бухгалтеру» вполоборота: те, кто слева — правым, кто справа — левым боком. Никто не решался встать к нему спиной.
— Я хочу с вами поговорить! — длинный палец Волана безошибочно ткнул в центр композиции.
Неприметный человек усмехнулся; самолюбие его было польщено.
— Ты, придурок… — заносчиво начал было самый молодой и рослый букмекер, обращаясь к Волану, и осекся.
Придурка с дрожащими, бегающими руками уже не было в зале. Вместо него стоял человек строго интеллигентной внешности, подтянутый, с милицейской сдержанностью на умном лице — чистый следователь из сериала.
— Капитан Томин, уголовный розыск Санкт-Петербурга, — представился преображенный Арцеулов, подняв на уровень лиц настоящие корочки МВД из комплекта оперативного прикрытия разведки.
Будь кем угодно, кроме того, кто ты на самом деле. Эту заповедь разведчика Волан чтил свято.
— Ребята с Гороховой!.. — зашептались в тылах.
Кучка букмекеров начала стремительно таять. Воинствующая девица, выставив тощую грудь, напирая на Волана, сказала:
— Лажа! Они работают на Егора! Я их видела у него в конторе!
— А что ты сама там делала? — спросила Люда, надвинувшись на нее так, что та тотчас отступила.
«Бухгалтер» с руками мясника досадливо поморщился в их сторону.
— Не гони волну, Анка… Пойдемте ко мне в кабинет, — вялым жестом пригласил он, не глядя в глаза Волану, и быстро зыркнул по лицам своих халдеев:
— Всем работать — и помалкивать! Сейчас перетрем это… досадное недоразумение.
Его бизнес не терпел на версту милицейского духа. «Быки», из тех, что остались за столиками, наблюдали его уверенное поведение с одобрением.
Волан, прежде чем идти, присел и избавился от стельки в сапоге, симулирующей хромоту. Хозяин конторы заметил это, нахмурился.
— Непохожи вы на гороховских… Слишком стараетесь…
По узкой лестнице поднялись этажом выше. Оставили за дверью назойливую, как муха, Анку. Волан, бросив взгляд в стеклопакет маленького офиса, прищелкнул языком: их «шестерка» стояла внизу, вся на виду, как муха на блюдце. А ведь сказано в инструкции: не знаешь расположения комнат — не приближайся к наблюдаемому зданию на машине! Оставь «колеса» за утлом!
В комнате было по-мужски опрятно, пахло крепким кофе и дорогими сигаретами. Хозяин пробрался вдоль стены за широкий пластиковый стол.
— Кумовья, вот моя визитка, — сказал он весьма не гостеприимно, подтолкнув корчиневым зазубренным ногтем по гладкой столешнице кусочек белого тисненого картона. — Лучше звоните, если что. Предупреждайте. Не надо воду мутить в моем прудике… караси разбегутся.
— Лицензия есть? — спросил Волан. — Не надо, верю. Вот этот человек… кто он?
Хозяин едва глянул на фото, усмехнулся в лицо Арцеулову.
— Этого замочили на стоянке у дома. Давно следак знает, кто он. А вы не знаете, выходит?
— Чем он занимался у вас в конторе? — поправился Арцеулов. — Какова его роль?
Хозяин переводил желтые тигриные глаза с Волана на замершую Людочку. Зрачки его стали узкими, как иголочное ушко.
— У меня тут мир, — уклончиво отвечал он, подумав. — Мне разборки ни к чему. Если дознаюсь, кто его замочил, сам вам стукну.
— Здесь все знают, что он «зажмурился»? — спросил Волан, пряча снимок убитого архивариуса.
«Бухгалтер» настороженно пожал плечами, опасаясь сболтнуть лишнее.
— На что он кости бросал?
Иголочные зрачки расширились на миг, заслышав знакомую речь, и снова сузились.
— В шахи-маты был гроссмейстер, — неохотно кинул «бухгалтер», глядя в сторону. — Любил пешки двигать.
— Сменил масть? На какую?
— Шахмат долго не было… подался в баскет… По здоровью игроков вычислял результат. Он же лепила… врач… тут их много, с проспекта Медиков. Видно, не угадал…
— На кого работал?
— Я в зале не сижу, гражданин начальник, — отрезал желтоглазый «мясник». — Мне отсюда за бумагами не видать. Я человек малограмотный, пока декларацию заполню — сто потов сойдет. Подмогли бы лучше с налоговой справиться, а то полный беспредел!
Видя, что Арцеулов собирается уходить, хозяин оставил придурашливый тон «Христа ради» и прежним, серьезным голосом сказал:
— Не знаю, кто вы, но если вам без меня скучно — звоните. Сам приду. Не надо сюда таскаться.
— А если ставочку сделать захотим? — широко улыбнулся Волан.
— Это пожалуйста. Только лучше по телефону. Чего зря ноги трудить? Проконсультируем в лучшем виде. Не прогорите. Анка! Проводи «товарищей»!
Разведчики вышли из здания, направились к машине. Людочка перевела дух.
— Ой, как я боялась! А вы совсем не волновались, Дмитрий Аркадьевич!
— Да что нам, суперменам… Жаль, Басаргин скрылся. Не вижу его джипа… вот тут стоял. Грохнули мы его, не справились — а все потому, что машину я неправильно припарковал. В нашем деле, Людмилка, мелочей не бывает.
— Разыгрываете опять?!
— Ничуть. Вон наш хозяин в окошко смотрит… следит, чтобы мы не задержались случайно. Помаши ему ручкой!
— Да ну его! У него такие ногти страшные — вы видели? Как медвежьи когти!
— Посоветуй ему завести маникюршу. А мне, знаешь, дай-ка своего валидольчика… Дай, дай. Я не шучу…
III
— «Бомжизм» бывает не только внешний, но и внутренний. Да! Есть вполне благополучные граждане, в душе завидующие бомжам и готовые примкнуть к ним в любую минуту, порвав цепи цивилизации. Потому что «бомжизм» — это свобода от всяких обязательств. Полная свобода, между прочим.
