что прием окончен. После этого оттягивать момент прощания уже немыслимо.
Стефания объявляет, что проводит меня до половины пути. На больших улицах все еще многолюдно, но не так, как днем. Переходим Риальто, район не освещен, все лавки закрыты. Мне неловко, что из-за меня подруге приходится куда-то тащиться, поэтому я повторяю на каждом шагу: «Может, попрощаемся здесь?» — чтобы дать ей возможность повернуть к дому. Стеф истолковывает это неправильно и спрашивает:
— В чем дело, ты хочешь поскорее остаться одна?
Ох, как часто чрезмерная вежливость становится причиной крушения дружбы представителей разных культур, высокопарно думаю я.
— Ну что, Бидиша, — улыбается Стеф, — тебе пришлось поскучать сегодня вечером.
— Нет, что ты! В смысле, мне лично было скучно. Но мне показалось, что Гильермо — это… э-э… интересное явление. Представь на минуту, что у них будут дети. Понравится ли им изо дня в день слушать за завтраком лекции Мистера Всезнайки?
— Считай, что это было исследование в области социальной антропологии, — подводит итог Стеф. — Интересно знакомиться с людьми из другого мира. Ты и сама убедилась, что он ведет совершенно иную жизнь, чем мы. К тому же он бывший мамин ученик, а ученики всегда отличаются от своих бывших учителей.
— Да, и все хотят показать, как они выросли. Ну, а как твой нудистский кемпинг? Как все было?
— Это было прекрасно, — вздыхает Стефи. — Прекрасное море. А в ресторанах и супермаркете все одеты. Итальянцев было немного. В основном немцы и голландцы. Но я сожгла себе спину.
— О, прости! — Я всю дорогу шла, обняв ее за плечи.
— Нет, нет, не здесь. Намного ниже.
— Ты имеешь в виду попу!
— Да. Больно садиться. А еще грудь. На мне сейчас бикини из обожженной кожи.
Кончается тем, что она идет со мной до моего дома.
В тот же вечер, позднее, Лукреция и Грегорио забирают автомобиль со стоянки в Трончетто и отправляются за город на уик-энд. Это похоже на приступ клаустрофобии. Я вспоминаю рассказ Джиневры. На днях в Академии изящных искусств ее остановила перепуганная молодая француженка, лихорадочно искавшая выход. Как выяснилось, она имела в виду не выход из музея, а выход из… всей Венеции: «Ну там, где стоят все машины…»
— Нетрудно представить, какой видят Венецию приезжие, — комментировала Джиневра. — Маленькая бутылка, из которой есть только один выход.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Стефания уже не раз рассказывала мне о некоем парне, продавце солнечных очков. Она-де доверяет только ему, когда покупает очки, к тому же, по ее мнению, он может заинтересовать меня как местный персонаж. У парня маленький магазинчик рядом с Кампо Сан-Бартоломео — это у моста Риальто со стороны Стеф. В яркий, солнечный день мы решаем нанести ему визит.
Когда мы вошли, парень занимался с покупателем. Рассматриваю его: высокий и худощавый, с короткой стрижкой, очень чистая светлая кожа, одет стильно и модно. Его грациозная живость типична для севера Италии — именно в такой мягкой манере здесь принято общаться с людьми.
Обслуживая клиента (человека среднего возраста в превосходнейшем легком костюме; «Браво, сэр!» — мысленно аплодирую я ему), парень бормочет:
— А теперь, синьор, я положу ваши очки в футляр, чтобы защитить их от ударов и царапин. А сюда я кладу ваш рецепт, и, если вы дадите мне еще минутку, я выведу окончательную сумму…
Между делом он приветственно машет рукой Стефании.
Я сажусь перед стопкой журналов «Vogue» и осматриваюсь. Салон стильный, очки нескольких наимоднейших фирм выставлены на изогнутых, как ветви дерева, металлических конструкциях. В венецианских магазинах принято обращаться к хозяину, чтобы тот показал товар. Это не всегда удобно, так как приходится доверять вкусу и эстетическим представлениям другого человека. Короче говоря, вам дозволяется увидеть лишь то, что пожелает показать хозяин. Тратить в магазинах большие деньги? Это бы ладно, но только не на две версии одного и того же (например, два джемпера одинаковой вязки, только разной расцветки). Бывает, что продавцы предлагают и вовсе не сопоставимые вещи — скажем, легкую майку из хлопка и теплые шерстяные носки.
Наконец, дядька откланивается, и парень полностью сосредоточивает внимание на Стеф. Она, поздоровавшись, представляет меня: «Я сегодня со своей английской подругой», — и мы с парнем тоже здороваемся. Я никак не могу избавиться от чувства, что здороваюсь я неправильно — то слишком скованно, то чересчур развязно, и улыбаюсь я при этом либо слишком широко, либо недостаточно широко, но самое трудное для меня — какое приветствие выбрать: короткое «чао», радостное «бонджорно» или «пьячере» («очень приятно»). Не звучит ли одно слишком чопорно? не звучит ли другое инфантильно? — всегда думаю я. Бывает, я действительно ошибаюсь — в ответ мне неизменно улыбаются, но в глазах я читаю некоторое удивление или даже смущение, как если бы я что-то уронила, а они тактично загнали это «что-то» ногой под ковер.
— Извините, я так долго не заходила, — говорит Стефания. — Мне нужны очки от солнца.
— О да, в этом году солнце очень активно, — сочувственно отвечает парень, как будто эта мысль осенила его только что.
— Но я должна вписаться в рамки бюджета, — осторожно оговаривает Стеф.
— Разумеется, впишетесь, — произносит парень. — В вашем возрасте не нужно тратить большие деньги, чтобы хорошо выглядеть. Скажите, какой суммой вы располагаете, и я подберу вам превосходные очки.
Во время разговора он с симпатией посматривает на нас обеих, и вся сцена проходит в атмосфере доброжелательности, которую, собственно, всегда создает вокруг себя Стеф. Я отвечаю улыбкой на улыбки, понимая примерно три четверти из того, что он говорит. Мне приятно наблюдать за тем, что происходит.
Парень начинает извлекать на свет очки. Он вынимает их из изящных шкафчиков (выдвижные полки скользят беззвучно) и комментирует:
— «Фенди». Черные, квадратные, минималистские. Полностью блокируют солнце, но если вы только позволите… вот так… — поправляет он оправу на переносице Стеф. — Не съезжают вперед? Вопрос в том, насколько они подойдут к тону вашей кожи… Дайте-ка взглянуть… теперь посмотритесь в зеркало…
— Мне они нравятся, — говорит Стефания.
— Вот! Отложим их сюда, в стопку «нравятся». Теперь совершенно иное. Белая оправа, слегка тонированные стекла, немного золота, чтобы оттенить розовое здесь, — он игриво касается щеки моей подруги, — и подчеркнуть прелестный цвет ваших волос. Теперь «Прада» — классический стиль, легкие, элегантные, очень сдержанные.
— Но стекла… Меня беспокоят стекла. Они не пропускают солнце с боков?
— Это возможно, как правило, так и бывает. Но особенность этой оправы в том, что она сидит очень близко к лицу, практически в
