затем залил в себя остатки виски.
Следующие два часа мы провели на скользкой после дождя крыше, отдирая соломенное «пальто». Как только ветер стих, мы, обливаясь потом, сняли и побросали рубахи, грязные после регби. Солома то и дело жалила, пока мы резали верёвки, скреплявшие пласты настила, которые мы тут же скидывали на землю.
Верёвки эти, также из сушёного овса, крутил мой дед, когда ему было, как мне сейчас. Пятьдесят лет штормов – неплохо для соломы. Но всё-таки дом не хранил тепло. Вернее, не хранит по нынешним меркам, когда уличная стынь, забирающаяся в деревенский дом зимой, уже не считается нормой. Мне мороз по душе, как и деду в целом, вот только колени его стали выступать против этих старомодных устоев.
Так что очень вовремя отец подсуетился о нешпунтованной древесине. Старик заказал её в Ньютонморе[43], и её вместе со мной и Адамом доставили на остров в начале месяца. Теперь она ожидала своего часа в гараже, а у меня появилась хорошая отмашка, почему я не готовлюсь к экзаменам, а торчу здесь.
Возможно, что и мои внуки будут менять дранку этого дома на нечто более современное. Мне бы понравилась такая преемственность. Но это будет уже точно не дерево. Даже Адам заметил: тут не то что яблок – древесины нет как таковой. Похоже, что дому деда суждено стать первым и наверняка единственным обладателем дранки в Сент-Фоуи. Приобрести дерево с британского острова никому здесь не по силам. Это вам не дверцу от шкафа перевозить.
Внизу мы увязали солому в снопы. Я взвалил две охапки на оба плеча, Адам ограничился одной. Мы направились к дому мисс Вудс – она всю плешь деду проела, вопрошая, когда ей посчастливится использовать старую дедову крышу для мульчирования своего огорода.
Голый торс продолжали щекотать струившиеся капли пота, хоть солнце было неяркое. Проходя мимо дома Макэвоев, я заметил, как дёрнулась занавеска в окне гостиной. Через пару мгновений распахнулась парадная дверь и к нам выбежал запыхавшийся Билли. Мы притормозили.
– Глядите! Я сам сделал! Честное слово! – Билли задрал ногу на калитку, демонстрируя ботинок с тем самым узлом, название которого не давало покоя Адаму. – А зачем вам столько сена?
– Это не сено, – серьёзно ответил Адам, стоявший позади. – Это солома.
Я сделал вымученную гримасу:
– А есть разница?
– Между сеном и соломой? Колоссальная. – Адам поправил очки на переносице.
– Ну как же, – усмехнулся я. – И то и другое – лишь сухая трава. – На последнем слове я отфутболил камень, попавший под ногу.
– Нет, – вставил Адам. – Трава – это сено. Трава, скошенная зелёной.
Я раздражённо закатил глаза. В последние дни Адам был невыносим.
Билли хихикнул.
– А то, что у тебя в руках, – сухие обмолотые стебли злаковых растений.
– От этого трава не перестаёт быть травой.
– Из сена кровли не выйдет.
– Да пошёл ты… – начал я, как вдруг Билли, посмеивавшийся над нашей перепалкой, замлел и громко чихнул.
Мы замолчали. Билли чихнул ещё раз. Затем ещё и ещё раз. Целый залп. Бедный парень, резко развернувшись, бросился в дом, закрывая лицо руками.
Позже, когда мы перетащили злосчастную сено-солому на задний двор Летисии, решили передохнуть и выпить воды. По возвращении в магазин выяснилось, что нас ожидала наша старая знакомая.
Мисс Гилберт, качая головой, доложила:
– Вот ведь не заладилось-то.
– Опять забыли деньги? – полюбопытствовал я, отдирая прилипшую к груди солому.
Она сдвинула брови, полезла в сумку и хорошенько повозилась костлявой рукой в таинственном содержимом. Погремев чем-то, она достала несколько банкнот.
– Вот, держи, передашь деду. Он так расстроился после моего визита. Хотя что, я неправду сказала разве?
– Иногда лучше ничего не говорить, – мой голос звучал неприветливо. – Особенно в день похорон.
– Да я ведь как лучше хотела! – накинулась на меня мисс Гилберт, отчаянно тряся дряблой кожей на сморщенных локтях. – Я всегда хотела добра твоему деду и его компаньону, а тот так резко ушёл от нас. Так пускай же хоть в последнем пути его одежда, обувь и одеколон будут прекрасны!
Я не вытерпел и раздражённо закатил глаза.
– Мисс Гилберт, перестаньте, умоляю! Про одеколон на покойнике не сболтните при мисс Вудс. Спасибо, что занесли за толокно.
Если Летисия выводила из себя больше голосом, то мисс Гилберт сотрясала ваш покой своей речью, от которой в уме рисовалось чёрт знает что.
Когда я выпроводил эту малообаятельную женщину, взглядом зацепился за моего друга – тот стоял у прилавка и хмуро глядел в одну точку.
Я потёр шею, вздыхая:
– Вот же старая образина! «Да я ведь как лучше хотела!» – передразнил я мисс Гилберт. – Всё верно. Дорога в ад вымощена благими намерениями. Ей там место уже заказано, – ухмыльнулся я. – Думаешь, у неё есть родственники?
Адам не отвечал.
– Даже если и есть, за такой характер они ей волосы отстригут, как только она копыта отбросит! – сказал я. – Чтоб ни один болван её оттуда не вытянул!
Адам всё молчал, и я щёлкнул пальцами перед его носом.
– В порядке?
Он поднял взгляд – вид его не сулил простых речей. Я понял, что Адам снова провалился в глубины сознания, где кишели недоступные моему пониманию вопросы и решения.
Но он всё-таки попытался объясниться:
– Она права.
Я не сразу понял, о ком речь.
– Мисс Гилберт?
– Она сказала то, чего не поняли другие, – ронял слова Адам.
– Сказала что?
– Что обувь была мокрой.
Меня взяла оторопь, я схватился за волосы, надеясь, что кровь прильёт к голове и я начну лучше соображать. Но мозг по-прежнему отказывался переваривать услышанное.
– Обувь была сухая, – сказал я. – Дождь начался после похорон. Ни у Кампиона, ни у Джозефа туфли не намокли. Ты и в самом деле забыл? Поверить не могу. Бредни мисс Гилберт затемняют рассудки, а у неё самой мозги ссохлись! Вспомни, она два раза назвала меня Джозефом!
Но Адам был преисполнен уверенности:
– Нет, Макс. Это не бредни. Обувь в самом деле была мокрой.
Глава 14
Лодка
Следующим утром нас навестил инспектор с известием: задержан водитель катера с синими крестами, и моего деда просили поехать на опознание. Инспектор предложил свой автомобиль, но я решил сам отвезти деда, чтобы инспектор не утруждал себя обратной дорогой.
Нам заранее объяснили: нас с Адамом к дознанию в участке не допустят, и мы обещали не совать носы, а только сопровождать деда.
Когда через полчаса мы прибыли в город, инспектор повёл деда в двухэтажное здание, выходящее на небольшую площадь, а мы
