ему уже не такая близкая и дорогая.
Витя договорил почти ровным голосом:
— Двести баксов тебе за умение слушать и слышать. Купишь билет на электричку — здесь неподалеку станция есть, не заблудишься, взрослый уже. Доедешь до Рижского вокзала и там возьмёшь билеты… Куда ты собирался?
— В Винн’ьицу, — глухим голосом отозвался латыш. Пчёлкин понял вдруг, что никак не отреагировал на влагу в тоне Андриса, и радостный, что совесть не терзала, спала сладким сном, закончил мысль свою:
— Возьмёшь билеты в прекрасный город Винница. Там быстро устроишься на работку и заживешь, как полагается среднестатистическому человеку, — кинул Витя. Он чуть помолчал, словно пытался среди разворошенных мыслей найти слова, которые хотел, но забыл сказать Андрису, а потом добавил:
— Сделай так, чтобы я не пожалел о своей щедрости.
Озолс ничего не сказал. Тогда Пчёлкин разблокировал двери автомобиля, моля Бога только о том, чтобы этот клоун не нашёл по пути ни одного телефонного автомата, не набрал Анну.
Но он выдохнул быстро, вспомнив, что у Князевой в квартире телефона не было, что только потому и поехали сегодня с Косом лично к Анюте.
Хоть что-то радовало.
Андрис чуть неуклюже перекинулся на заднее сидение за сумкой своей, а потом вылез из машины, молча, словно Витя его подбросил. Латыш вздохнул полной грудью воздуха, что показался чище, чем обычно, и пошел — не совсем уверенно, но очень спешно — за линию серого забора промзоны. Он лишь один раз обернулся на автомобиль, который мог стать для Озолса могилой, и ушел из поля зрения Пчёлы.
Как надеялся Витя — навсегда.
Сам бригадир, наконец, закурил. Сожаления о сделанном не было. Значит, правильно поступил.
Наверное.
Витя Пчёлкин, чуть скатившись по спинке кресла, прикрыл глаза. Бурундук на торпедо перестал трясти головой. Дым в мыслях мужчины стал единым целым с дымом табака в салоне.
Комментарий к 1991. Глава 7.
Под последней главой был просто невероятный всплеск активности, за который я вам безмерно благодарна! Всем сердцем люблю вас, мою аудиторию, и снова благодарю каждого из вас за добрые слова и высокие оценки. Мое творчество — для вас.
На данный момент работа является “Горячей”, что позволяет читателям по прочтении главы оценить её, оставив комментарий при помощи стандартной формы.
Буду очень рада услышать ваше мнение относительно этой главы, пообсуждать поступки персонажей в комментариях
1991. Глава 8
Комментарий к 1991. Глава 8.
Для бо́льшего погружения в атмосферу главы советую поставить на фон старую добрую, но чуть печальную песню Аллы Пугачевой и Кристины Орбакайте — “Опять метель” ❄️
Желаю приятного прочтения!
У Чистопрудного бульвара не припарковаться нигде особо, но Пчёлкину удалось найти место у обочины в пяти-семи метрах от главного входа в «Ажур», из наружных колонок которого играл, зазывая внутрь юношей и девушек, «Modern Talking». Витя сидел в салоне своей машины, крепко сжимая руль, словно в любой момент думал нажать на газ, уехать прочь, после себя оставив место возле поребрика и горький дым от горячих шин, когда без семи минут восемь увидел на горизонте Князеву.
Девушка шла к бару в костюме, который шел ей до невозможности. В особенности в глаза Вите бросилась синяя блузка, замеченная им ещё в чемодане Князевой. Аня держала на плече небольшую сумку, больше напоминающую клатч, остановилась, когда подошла к главному входу паба, оглянулась по сторонам. Автомобиля Пчёлкина не знала, а Андриса в толпе не увидела, поэтому чуть потопталась на месте, а потом, выдохнув, отошла к небольшой скамейке.
Даже на оживленной улице, даже в салоне авто Витя услышал, как перестукивались по асфальту каблуки Ани.
Сама назначила время, место. Пришла раньше. И сидела теперь, такая красивая, в одиночестве. А Пчёлкин даже подойти не мог к ней; Анна поймёт ведь сразу, что не случайно они пересеклись.
Умная, зараза.
Витя крепче сжал руль под пальцами, едва ли в состоянии не удариться лбом о клаксон, на всю округу бибикая. Почему-то стало тяжело дышать.
Анна сидела на скамейке, поджав под себя ноги. Ветер июньский поднимал юбки проходящих мимо девушек, которые с криком и смехом хватались за подолы, и трепал волосы Князевой. Она их в тот день собрала крабиком, прямо как на свадьбу Сашкину, и казалась Пчёлкину иностранкой, потерявшейся в новом месте, присевшей отдохнуть и разобраться в незнакомом городе, постройки которого больше напоминали каменные джунгли.
Он потянулся за сигаретой в надежде хоть так время потянуть, чтобы не сойти с ума, сжимая до боли в фалангах руль. Достал пачку «СаМца», быстро щёлкнул зажигалкой у кончика сигареты и затянулся с такой жадностью, словно дышать мог только через фильтр сигареты.
Когда Пчёла сделал первый затяг, часы в автомобиле показывали девятнадцать пятьдесят четыре. Когда он щелчком отправил прогоревший фильтр на дорогу, где его почти сразу переехал беленький «Москвич», стрелки сместились лишь на две минуты.
Дьявол. Время вообще не двигалось.
Витя откинулся на спинку водительского сидения, словно не мог долгое время в одном положении находиться, застучал по полу автомобиля в такт мелодии, которую напевать себе под нос стал, и посмотрел на Анну, что так и сидела на скамейке, кажется, за всё это время не шелохнувшись ни разу. Она ладони на коленях сжала, смотрела в левый нижний угол и головы не поднимала, красных губ не разъединяла.
Как окаменевшая Афродита современности.
В миг, когда минутная стрелка совершила ещё один оборот вокруг циферблата, Пчёла вдруг понял, что не знал, для чего сидел в автомобиле. Зачем в шпиона играл? Ведь Витя сам попросил человечка, что находился на побегушках у Белова, проследить за рижским гостем, чтобы тот точно на Украину уехал, и довольно оперативно получил звонок, что Озолс отбыл в Винницу. Ведь увидел Анну у «Ажура».
Чего ещё ждать мог?
Вероятно, Князева до пятнадцати минут, до полдевятого край, посидит у бара, а потом вернётся домой без пересадок на метро, дойдя до Курской станции. Подумает, что друг… забыл про неё. Или уехал раньше положенного срока.
Или, трясясь в вагоне метро, вспомнит вдруг, как Пчёла с Андрисом в авто одно садился, и сложит недостающие частички паззла воедино. Поймёт всё.
Умная, зараза.
Витя сам себе яму вырыл, но понял это только в момент, когда уже в могиле стоял, когда черенок лопаты огрел по затылку, тротилом взрывая нервные клетки. Осознание этого факта, что по быстроте и внезапности своей напоминало вспышку молнии, выбило воздух из лёгких.
Пчёлкин зарылся в волосы свои, откидываясь снова на спинку автокресла,
