Книга Побеждая зверя - Лера Николаева

Рина медленно опустила чашку. Она думала, что сказать, чтобы не обидеть его.

— Ну, — начала она. — Подвеска такая красивая. Думаю, её стоит носить только по особым случаям.

— Глупости. Носи, мне будет приятно.

— Ладно.

Некоторое время они ели в тишине. Затем граф сказал:

— Чем ближе выборы, тем больше у меня работы. Так что сегодня я опять уеду.

— Хорошо. Понимаю.

— Отлично.

Позавтракав, граф ушёл в свой кабинет, а Рина спустилась в архив. Она не хотела носить украшение. Найденная под кроватью серёжка тревожила сознание Рины. Образ женского украшения, валявшегося в пыли, засел и пускал ядовитые корни гнетущего чувства. Она и подвеску убрала подальше в шкаф, чтобы не думать об этом. Но всякий раз, когда она видела Виктора, чувствовала его запах, когда он проявлял заботу о ней, когда целовал — все её сомнения и тревожные чувства отступали. Ей казалось, что все её тревоги надуманы.

Прошло несколько дней. Рина почти не видела Виктора, он действительно много работал, часто отлучался, и, как ей казалось, стал держаться холодно и отстранённо.

— Видимо, весь погружён в работу, — думала она, понимая важность политических событий и его должности.

В душе девушка скучала. Она поняла, что тоскует в одиночестве, и ей снова хочется его внимания и их разговоров. Как-то вечером, когда она выходила из конюшни после прогулки с Тавиком, она застала графа в гостиной. Тот вернулся из поездки и сидел в кресле, держа на коленях ноутбук.

— Виктор, ты приехал.

Рина радостно посмотрела на мужчину. Она хотела поцеловать его, но Виктор поднял глаза, и во взгляде его читался жуткий холод.

— Почему ты не носишь подвеску, Рина?

Девушка опешила. Она забыла, что он попросил её это сделать. В тот день она долго работала в архиве, а вечером забыла о его просьбе. После не вспоминала, ведь подвеска так и лежала в дальнем углу шкафа.

— Я… Извини, я что-то…

— Я же сказал, что мне будет приятно.

— Да, сказал… Я забыла, извини.

— Забыла?

Граф сказал это так холодно, что Рина и впрямь ощутила мороз. Виктор уже не смотрел на неё, уставившись в ноутбук. Она сказала, что обязательно будет носить, но граф не реагировал на её слова. Тогда она вышла из гостиной и пошла в свою комнату, где, не сдержавшись, заплакала. Перемены настроения графа, его отношения к ней, просто убивали её. Она чувствовала, что сделала что-то ужасное, и за это он её разлюбил. Рина тут же полезла в шкаф и достала подвеску. Она надела её и так и легла спать, не снимая, боясь, что с утра снова забудет о ней.

Утром они столкнулись в коридоре. Граф выходил из столовой, а Рина только вышла из своей комнаты. Он безразличным взглядом скользнул по подвеске на шее девушки и не ответил на её приветствие. Рина обернулась, но граф молча вышел из дома. Девушка стояла у стеклянной стены и смотрела, как граф, не оборачиваясь, направляется к машине, где его ждал Анор. Краем глаза граф, конечно же, видел, что Рина смотрит.

Рина терялась в догадках. Почему он так поступает? Что происходит в его голове? Работа шла медленно, она подолгу застывала над книгой, сдерживая слёзы. Рина сдалась и призналась — она влюбилась в Виктора. Её обижает его холодность. Она готова сделать всё, лишь бы он снова вёл себя, как раньше. Лишь бы снова вернулся тот Виктор, который заботится о ней и её семье, который веселит своими историями, который говорит, как она прекрасна, и который покрывает поцелуями щёки и губы. И какая ей разница, что о нём пишут в газетах, и какая ей разница, кто был до неё в этом доме, и тем более какая разница, как серёжка оказалась под диваном. Всё это не имеет значения, потому что она знала совсем другого Виктора. Или думала, что знала.

От переживаний Рине совсем не хотелось есть. Потому вместо ужина она села в гостиной, делая вид, что читает, а на самом деле взгляд её то и дело устремлялся во двор. Она ждала, когда вернётся граф.

Близилось к двум часам ночи. Рина вовсю зевала, но ждала. Она думала — ещё чуть-чуть. Я ведь уже итак просидела тут весь вечер. Он приедет. Наконец, Рина услышала шум, и увидела, как авто графа медленно въезжает во двор. Она уставилась в книгу, перелистнув добрых двести страниц, словно и впрямь всё это прочитала.

Граф вошёл в дом один и удивлённо посмотрел на Рину.

— Ты не спишь?

— Да, я тут зачиталась. Очень интересная книга.

Вот только Рина не знала, какая. Она брала не глядя, и за всё это время не посмотрела на обложку. А само содержание книги, которое она иногда читала, не приблизило её к пониманию произведения.

— Может, и хорошо. Значит, обрадую сразу.

— Чем?

Граф улыбнулся. Рина мысленно радовалась — он снова разговаривает с ней.

— Президент пригласил меня в гости на праздник Волчьей Луны. А ты поедешь со мной в качестве моей пассии.

Рина удивлённо разинула рот. Она забыла об этом дне. Никто в провинции не отмечал праздник Волчьей Луны из праведного страха. Считалось, что в ночь Волчьей Луны нечистая сила высвобождается из земли и бродит в поисках светлых душ. Для горожан или аристократии Волчья Луна была не более чем очередным поводом для праздника, во время которого проводились игры, танцы и балы-маскарады. Рина никогда не посещала подобные празднества, хотя ей всегда хотелось. Но удивляло её вовсе не мракобесие президентского двора, а то, что граф позвал её с собой. Рина отбросила книгу и кинулась к Виктору. Тот усадил её на колени.

— Виктор, как здорово! А знаешь, я ни разу не была на празднике Волчьей Луны. У меня дома никто не праздновал. Все боялись.

— Знаю. Это предрассудки. В бедных регионах такое распространено.

Рина решила пропустить это мимо ушей.

— Только вот мой наряд… Надо подобрать что-то подходящее.

— Да, об этом не переживай. Я заказал платье, когда был в городе, тебе всё привезут.

— Виктор!

Рина поцеловала графа в губы. Тот коротко ответил, а затем отстранился.

— А теперь иди спать. И разрешаю взять завтра выходной. Зная, как ты работаешь, боюсь, ты свалишься на празднике от усталости.

— Хорошо. Конечно. Спасибо!

Рина снова чмокнула графа и убежала в свою комнату. Она чувствовала себя на грани счастья. Граф не просто простил её, но берёт с собой, ко двору, где официально представит её перед всеми. Единственное, что