не как люди.
— А себя ты красивой не считаешь?
— Я же со стороны не вижу и оценивать не могу.
— А мне вот интересно, что ты о себе думаешь, — он прищурился.
— Я обычная девушка, не уродина, но и не писаная красавица. И на меня найдутся любители, так говорила бабушка, — засмеялась и загадочно добавила: — Знаешь, у всех разные критерии красоты. Кому — то я буду казаться гусеницей, а кому — то бабочкой.
Что же я творю? Неужели флиртую с ним? Нет, точно флиртую! Но ведь я совсем никудышная в этих вопросах! Вот Лиз потрясающе умеет владеть своим телом, глазами, манерой речи и может увлечь мужчин, а у меня такой способности никогда не было.
Я смотрела на него и ждала ответа. Хотелось, чтобы переубедил, сказал, что я ему нравлюсь. Пусть и завуалированное, но это было бы признание. Хотя о чём я? Скорее, солнце замёрзнет, чем ангел что — то почувствует.
— Гусеницей? — он сжал губы в тугую линию, и ни намёка на улыбку я не нашла. — Ты, верно, шутишь?
— Вот скажи, Рафаэль, а что ты не любишь в себе?
— Глаза, — неожиданно быстрый ответ и угрюмый взгляд. — Они — моё благословение и проклятье.
— Ты серьёзно? — я растерялась, а потом, махнув рукой, хмыкнула. — А что тогда любишь?
— Крылья. Обожаю свободу и невесомость, способность перемещаться в пространстве.
— Ну знаешь ли!..
— Тебе нравятся мои крылья?
— Конечно. Кто ж в здравом уме крылья — то любить не будет? — я подняла бокал и предложила тост: — Выпьем за свободу!
Он отпил немного и мучительно долго рассматривал меня.
— Ты красивая, — внезапно выдал, задумчиво глядя в бокал с вином.
— Что? — я едва не подавилась, но смущённо прошептала благодарность: — Хм — м, спасибо.
Уверена, он расслышал.
После ужина мы сидели возле камина на диване напротив друг друга, распивали вино, шутили и рассказывали истории. Рядом с ним время пролетало незаметно. Я ощущала лёгкость, комфорт и притяжение.
— Скай, не расскажешь об аварии? — Рафаэль поставил бокал на кофейный столик и придвинулся ближе.
— С чего вдруг?
— Твоя душа страдает. Ты закапываешь себя в сожалениях и печали.
— Зачем ты напомнил? — отвернулась и встала с дивана. — Уже поздно, пойду спать.
— Никуда ты не пойдёшь, пока мы не поговорим.
— Чего ты хочешь? С какой целью лезешь в душу и теребишь раны? Мы едва знакомы! — у меня начиналась истерика, и возвращались панические атаки. Я развернулась и понеслась к лестнице, но Рафаэль поймал, прижал к своей груди, и это будто плотину прорвало. — Я была там, сидела на заднем сидении, когда пьяный водитель протаранил нас. Автомобиль вынесло на встречную, и снова удар. Я помню, как машина перевернулась и загорелась. На мне ни ссадины, ни царапины, а они… Они… Было столько крови и огня! Я помню, как кричала и звала на помощь. Родители следовали за нами и успели вытащить меня из горящей машины, а их не смогли спасти. Не смогли… Машина взорвалась, когда приехала скорая и пожарные, от неё остался один чёрный каркас и пепелище. Понимаешь? Взорвалась вместе с ними, а я отделалась лёгким ушибом! Говорят, что они погибли мгновенно и уже были мертвы, когда произошёл взрыв. А если нет? — я рыдала, вспоминая ужас и переживая заново эту боль. Рафаэль молча обнимал меня, гладил по голове, успокаивал, давая возможность выплакаться. — Я осталась жива, понимаешь? Просто чудо, повторяли все, а я хотела умереть. Почему они? За что?! А если они сгорели заживо в огне?!
Я всхлипывала, прижатая к груди ангела, и хваталась за него, как за последнюю соломинку и отдушину.
— Если тебе будет легче, то я скажу: Азраэль забрала их души до пожара. Они уже были мертвы.
— Правда?
— Да, — ангел смахнул слёзы с моего лица.
— В тот день мы собирались у нас дома на заднем дворе, делали барбекю и смотрели фильм на свежем воздухе. Я решила поехать с бабушкой и дедушкой, погостить пару дней у них. А родители намеревались заскочить в магазин по дороге, — уже спокойнее сказала я, стоя в мужских объятиях и ощущая дикую потребность излить душу. — Мы ехали, пели песни и обсуждали фильм. Удар случился внезапно. Не знаю, как вообще я осталась жива после такого.
— Ты осталась жива, потому что твоё время не пришло, Скай. Твой ангел — хранитель спас тебя.
— Ты видел его в моих воспоминаниях?
— Почувствовал. Их нельзя увидеть, лишь почувствовать. Даже я не мог рассмотреть ничего.
Рафаэль перенёс меня к спальне и поставил на ноги, удерживая под руку. Я была эмоционально выжата, как лимон. Даже не в состоянии разговаривать. Поэтому, едва коснувшись головой подушки, отключилась и проспала до утра.
Глава 15 Вопросы
Не знаю, что за перина была на кровати, но я спала как убитая под тёплым, мягким одеялом. Ночь пролетела без сновидений, а утро порадовало хорошим самочувствием. Появилась неземная лёгкость, ушла постоянная тревога и грусть немного отступила, оставляя прошлое позади.
Вспомнила объятия ангела вчера вечером, трудный разговор по душам и поняла, что подпустила этого мужчину слишком близко к своему сердцу.
— Какая нежность, — прошептала, зарываясь в одеяло и не желая вставать.
— А придётся, Небесная. Тренировку никто не отменял, — послышался голос ангела, но я повела плечами, посчитав его бредом. — Тебе, я вижу, понравилось гостить у меня? — продолжил он.
— Это же моя комната? — я села и наткнулась взглядом на блондина, расположившегося в кресле напротив постели. — А как ты вошёл?
— Сквозь стены, — Рафаэль в открытую насмехался. — Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке.
— Убедился?
— Жду внизу, — он встал и вышел из комнаты, закрыв дверь.
Я спустилась минут через десять, готовая покорять спортивные горизонты. Тренировка выдалась продуктивной и весёлой, я получила удовольствие от процесса и общения с ангелом.
— Рафаэль, расскажи о своих братьях, — я села на траву, отдыхая после упражнений, и решила узнать архангела получше. Признаться, расставаться с ним не хотелось.
— О ком именно? У меня их много.
— Михаил. Расскажи про него.
— Михаил — мой старший брат. Думаю, я всегда гордился им. Он удивительный, ответственный, поражает своей проницательностью, на него стоит равняться. Неизменно горой за нас. Правда, иногда он слишком серьёзен и правилен до дрожи. Мы прошли вместе через кромешный ад, но Михаил не изменился, остался верен себе. Однако перестал улыбаться. Совсем. Суровый и знающий, но мягкий в душе.
— Ты его любишь.
— Люблю? Хм — м. Уважаю, да. Дорожу. Одно слово не может выразить всех чувств, что я испытываю к брату, —
