могло произойти.
С отчаянной злостью натираю неповрежденные участки тела душистыми мылами и дважды промываю волосы. Раны саднят от горячей воды, но это ничто в сравнении с возможностью отмыться от всей той мерзости. Словно это действительно поможет смыть воспоминания.
Не знаю, сколько времени я провожу в душе, но выйдя ощущаю себя почти чистой… Кожа покраснела и немного болит. Наверное, я слишком сильно терла её. Вздыхаю и решаю растереть немного масла, чтобы унять неприятные ощущения. Так гораздо лучше.
Закутываюсь в длинный до пола, светлый отельный халат. Вздохнув, набираюсь смелости выйти в спальню и достать из своего мешка свежее белье.
Рион сидит перед камином. Его спина такая пряма, словно он проглотил шпагу. На точеном профиле танцуют блики от огня. Услышав мои шаги он оборачивается и поднимается… но колеблется, словно не решаясь подойти. Он всё так же напряжен, его кулаки сжаты, а брови хмурятся. Сердится на меня? Отчего-то мне становится обидно. В его глазах море невысказанных слов. Но он лишь сухо роняет:
— Нужно закончить обработку твоих ран.
— Я могу справиться сама. И не нужно так на меня смотреть! Я не искала неприятности специально! Я лишь делала то, что мне необходимо было сделать! Просто я плохо знаю город и запуталась в этих дурацких бесконечных улицах! — от злости я пинаю ногой какой-то пуфик и уже почти кричу, не смотря на то, что крик из меня вырывается надсадным сипением.
Кажется, все мои усилия по сдерживанию истерики сейчас пойдут прахом, а я не хочу этого! Не хочу показывать слабость! И всё же слёзы снова обжигают глаза. Не от того, что сегодня произошло, просто… просто я чувствую, словно разочаровала его. И это оказывается гораздо больнее всех саднящих ран.
Не выдержав, я разворачиваюсь, собираясь сбежать обратно в умывальную комнату. Но его руки перехватывают меня поперек талии, заставляя прижаться к напряженному телу.
— Я ни в чем тебя не винил, Дэниэлла. Не тебя. Себя. Это полностью моя вина. Я обещал тебе безопасность.
— Только до столицы…
— Нет. Пока не убежусь, что я тебе больше не нужен, — его дыхание касается моего уха, а руки прижимают всё сильнее. — Ты не должна была уходить из отеля без меня.
— Ты не приходил и я не знала, придешь ли вообще, — Рион замирает, словно мои слова удивили его, но через несколько мгновений наклоняется ещё ближе, почти касаясь губами моего уха:
— Почему ты так подумала?
— А что я могла думать? Ты не пришел утром. И я понимаю, что по возвращении в столицу у тебя накопилось много дел. Я подумала… подумала… не важно.
— Что ты подумала, Дэниэлла? — его губы откровенно касаются кончика моего уха и это туманит мой рассудок, но не настолько, чтобы рассказать, как я думала о его возлюбленной сегодня утром и сходила с ума от ревности к той, о ком ничего не знаю.
— Не имеет значения, Рион, — я немного злюсь и цежу слова сквозь зубы. Просто мысль о неизвестной возлюбленной снова и снова иглами вонзается в моё сознание.
— Имеет! Всё имеет значение, Дэниэлла! Всё, что касается тебя. Расскажи, что ты подумала, расскажи мне. — Его губы ласкают моё ухо, заставляя балансировать на грани противоречивых чувств. Обида, ревность, желание подчиниться… Наверное я всё же схожу с ума, потому что мои губы против воли произносят:
— Я думала, ты соскучился по своей возлюбленной и захочешь провести с ней время. Мысль о том, что я вынуждаю тебя возиться со мной…
Я теряюсь, забывая что хотела сказать, потому что слышу сдавленный стон и чувствую как его губы опускаются на мою скулу, проводя дорожку ниже. Прикрываю глаза, моё дыхание тяжелеет, а сердце кажется слишком громким. Кажется, я тону в ощущениях: крепкие руки, прохладные чувственные губы, твердое тело, на которое я буквально откидываюсь, подставляя ставшую слишком чувствительной шею. По телу от каждого касания его губ расходятся волны тепла и мурашек и начинает кружиться голова. Тяну руку назад, чтобы запустить пальцы в его волосы, чтобы не позволить ему остановиться. И снова слышу сдавленный стон, а затем шепот:
— Дэниэлла. Моя Дэниэлла — его рука перемещается с талии к моему лицу, лаская меня самыми кончиками пальцев, заставляя желать большего.
Я разворачиваюсь в кольце его объятиях, поднимая глаза, встречаюсь с внимательным взглядом расплавленного серебра. Рион замирает, будто ожидает, что я оттолкну его. Но я лишь толкаю его в мягкое кресло за спиной. Он не сопротивляется, падает в него, выпуская меня из своих рук, но не сводит с меня напряженного взгляда.
Сознание пытается вытеснить пережитые страхи, притупляя разумность. Завтра я буду ругать себя, но я уже не могу остановиться. Я хочу попробовать эти губы, которые так часто снятся по ночам.
Я плавно ставлю одно колено на кресло с одной стороны от его бедер, а второе с другой. Наблюдаю, как его дыхание становится ещё более глубоким, а руки сжимают подлокотники до побелевших костяшек.
Рион замирает, словно боится пошевелиться. Кладу руки на плечи и опускаюсь на его бедра. Так моё лицо оказывается прямо напротив его. Я могу видеть его глаза. Я могу…
Поднимаю руку, чтобы провести по его лицу. Так же нежно, как он только что ласкал меня. Мои пальцы чуть дрожат, когда я касаюсь ими его губ. Мягкие, прохладные, чувственные… Рион прикрывает глаза, захватывая губами в плен кончики моих пальцев. Зарываюсь второй рукой в его волосы, слегка сжимая шелковистые пряди. Он сглатывает и послушно поддаётся, следя за мной из-под темных ресниц полуприкрытых глаз. Его реакция пьянит. Он кажется таким уязвимым сейчас. Молодой маг дарит мне временную власть над собой. И я не могу отказаться. Хочу насладиться, как путник Южных территорий наслаждается глотком прохладной воды.
Наклоняюсь, медленно приближаясь к его губам, почти касаюсь, почти… замираю лишь на мгновение, чтобы впитать его тяжелое дыхание, прежде чем закрыть глаза и соединить наши губы.
Кажется я пропала…
Глава 32. Доверие
Эдеррион. Столица континента.
Я никогда не целовал девушку. Это не имело смысла. Хотя ничто не имело смысла до неё. Губы Дэниэллы такие сладкие, теплые, чувственные. Кажется что-то снова ломается во мне и я уже не могу сдержать стон. Обхватываю руками её шею, заставляя прижаться ко мне сильнее. Дэниэлла гладит кончиками пальцев скулы, подчиняя своей нежностью, заставляя приоткрыть губы, а когда я делаю это, касается меня своим язычком. Сначала лишь робко исследует, но затем набирается смелости и проникает внутрь, осторожно изучая.
Моя.
