— К сожалению, "много" и неполучится, — заметил Полик. — Время быстро бежит. И скоро твои родители будутво всём от тебя зависеть.
— Лучше не надо, — вздрогнул Джастин,вспомнив своё "заветное желание".
Они обсуждали, как и когда могли догадаться оконечной цели "Учителя" Кроулистера. Кому что показалосьподозрительным в первую очередь. Если бы их сознание не засыпало, толькоухватив кончик важной мысли, всё могло бы пойти иначе.
— С ними всё ясно, но ты-то хорош! — сказалаЮта Полику. — Тоже мне, доблестный рыцарь Полиен Грасс, ветеран тайной войны сВеликой Марой и так попасться!
— Что делать, — отозвался Полик. — Мара намне показывалась, а новое лицо зла я разгадал не сразу. Ужасно, что один разподдавшись гипнозу, не знаешь, сможешь ли устоять перед ним завтра. Как будтовзломан тайный замок в твоих мыслях и туда может влезть кто угодно!
— Но тебе же удалось.
— Мне — да, но тоже не сразу. И потомутолько, что я был не один. Очень я беспокоюсь о детях, которые вчера ужеиспытали на себе зов дудочки Крысолова.
— Губной гармошки, — возразил Джастин.
— В данном случае это одно и то же.
— То есть… — непонял американец. И спросил: — А почему, всё-таки, все в городе сразудогадались, что происходит, где мы, и так дружно ринулись нас спасать. Я былубеждён, что из взрослых никто не поверит, если узнает.
— Ох, Джастин, тебе сказки надо бы почитать,— сочувственно вздохнул Вилли, пряча улыбку.
— Мне? Сказки?
Юта строго посмотрела на Джастина:
— Ты опять?
— О`кей, я согласен.
— Вот так-то лучше. Я подскажу тебе, с какойсказки начать…
* * *
На торжественный обед в Ратуше пришли всеучастники вчерашних событий. Родители и дети из двенадцати"рыцарских" семей, солдаты охраны мэра, герр Вольфгангер с Принцессойи, конечно же, Михель со своей Марселлиной. В общем, все участники, кроме Марыи Кроулистера, разумеется. Их строго охраняли в ожидании дня суда.
После обеда Юрген и отец Себастьян беседовали,стоя у окна в башне. Они смотрели во двор, где играла музыка, продолжалосьгулянье и весело танцевали дети.
— Когда я узнал, что вызов, по которому ядолжен был покинуть город на несколько дней оказался ложным, — говорил отецСебастьян, — я сразу понял, что дело неладно.
— Значит, ваша духовная дочь здорова?
— Да, слава Богу. Ночью мне позвонил якобы еёмуж и срочно просил приехать в Олтау. Уже в дороге мне стал казатьсяподозрительным этот вызов, но, только приехав, я понял, почему: у них неттелефона, а ближайшая станция в соседнем городке. Бросить больную и проехать внепогоду столько километров, чтобы лично вызвать меня — это как-то не оченьлогично. Проще было попросить кого-нибудь из соседей или друзей.
Это очень милая семья и они были счастливымоему неожиданному приезду, старались всячески задержать в гостях, упоминаяволю Провидения, приведшую меня к ним. Но, хотя я рад был навестить их иубедиться, что всё благополучно, сердце подсказывало, что дело тут не в Божьейволе, а в злой воле людей.
— Вы успели вовремя, — заметил Юрген. —Несмотря на непогоду и дальний путь. Клянусь, раз уж я стал здешним герцогом,первым делом, ещё до Рождества я поставлю в Олтау телефонную станцию!
— Это за пределами земель Брауншвейга, —улыбнулся отец Себастьян.
— Ничего, я договорюсь с соседями.
— Похвально. Надеюсь, вы, как представительвласти будете добиваться запрещения деятельности подобных…организаций.
— Таких, как то гнёздышко, которое свили впещере Маруф и Мара? — спросил Юрген. — Само собой, буду. Простите мой вопрос,отец Себастьян, вы уважаемый и достойный пастырь, но скажите, вы — католик поубеждению или в силу традиции?
— Я могу вам ответить не как герцогу, Юрген?
— Конечно, даже прошу вас.
Отец Себастьян покачал головой:
— Ни то, ни другое. Католик я по долгуслужбы. В своей жизни я бывал и православным, и мусульманином, и буддистскимламой, и даже шаманом.
— Как это?
— Я учился в иезуитском колледже ипоследующую карьеру начинал в этом ордене. Вы знаете основной пункт уставаиезуитов: можно клясться любыми клятвами, исповедовать внешне любую религию, убивать,лжесвидетельствовать, лишь бы в мыслях вы прибавляли, что делается это к вящейславе Божьей.[34] Цель оправдываетсредства! Знаете, это способствовало моему прочному разочарованию не только впапской церкви, но и в любых тайных орденах. Чем более они тайны — тем болеемне подозрительны. Но нечто полезное из военных хитростей иезуитов я для себяусвоил. Став настоятелем Гаммельнского собора, я не мог уже предать свою паствуи бросить их, уйдя в Восточное Христианство. Я — католик до тех пор, пока не смогупередать свою кафедру вот этому мальчику, — отец Себастьян кивнул в окно,указывая на Михеля, беспечно кружащегося в хороводе детей вместе со своейневестой. — Надеюсь, его пример, в том числе и в семейной жизни, поможетперевести весь наш приход в Православие. Уж вы, как герцог, посодействуйтеэтому, если я не успею.
— Да куда я денусь, посодействую. А вывеликий политик, отец Себастьян. Мне говорили, что вы необыкновенный священник,но не настолько же!
Кругленький старичок скромно улыбнулся:
— Не зря меня учили хитрости почти двадцатьлет. Но самый главный урок я мог так и не выучить, если б не Божья милость.Теперь я рассчитываю, если будет на то воля Божья, подождать ещё пару лет, покане доучится мой преемник, а потом уйду на покой.
— Судя по той резвости, с которой вчера вывзбирались на гору, — заметил Юрген, — о старости вам, отец Себастьян, думатьрано. И о покое тоже забудьте. Мне совсем не помешает в герцогстве хотя бы одинправославный епископ. Должен здесь быть настоящий правитель в моё отсутствие.
— О, нет, нет, это невозможно!
— Отчего же?
— Я не создан для такого гигантского объёмавласти! — решительно запротестовал отец Себастьян. — Оставшиеся мне годы ямечтал провести как можно скромнее, в тиши и уединении.
— Забавное совпадение, — усмехнулся Юрген. —То же самое сказал я, впервые услышав об этом наследстве, свалившемся на менянеизвестно откуда!
— Теперь-то вы знаете, для чего оно былонужно.
— Вот и вы не отказывайтесь заранее, отецСебастьян. Поживём, увидим, как всё устроится. Скажите, только честно… вы непротив того, что теперь здесь, на вашей родине хозяйничать будут иностранныеправители? Я не собираюсь специально менять народные традиции Брауншвейга, но вчём-то новые порядки невольно будут всё-таки "невскими", как принято унас, в Российских королевствах.
