– Да ладно тебе! Главное – желание…
– Ага, – шутливо покивал Ростик, – если речь о твоем желании не обгонять меня. Дождаться, когда я к берегу подплыву, а потом самой нырять...
Лари засмеялась, взяла монокуляр и посмотрела в сторону.
– Глянь вон туда! – Лари передала оптику Ростику, указав рукой влево.
– Что там?
– Кедродасос, а там дальше – тоже интересный пляж. Если захочешь, мы можем и туда пройтись. Что бы ты сравнил. Минут тридцать пешком по грунтовке.
Яхта подплывала к берегам Крита. Ростик всматривался в небольшой остров.
– А это что за островок?
– Элафониси – небольшой остров. Островом, правда, его сложно назвать. От берега всего сто метров и к нему, если нет прилива и волн, можно дойти вброд. Там очень красиво! И розовый песок.
– Серьезно?
– Да, – Лари взяла монокуляр. – Такой цвет от измельченных красных ракушек и кораллов.
– Прикольно, – улыбнулся Ростик и прибавил: – Ты, вероятно, здесь была.
– Точнее сказать, я здесь.
– Где?
– На Крите, разместилась в единственном небольшом отеле, недалеко от пляжа Элафониси.
Ростик хитро посмотрел на Лари.
– Так ты пишешь мою книгу здесь?
– Я прилетела на Крит за пару дней до встречи с тобой, – Лари сжала губы, помолчала и прибавила: – Начала книгу еще дома, продолжаю здесь, а окончу, когда вернусь.
Ростик усмехнулся.
– Поэтому мы в этих краях?
– Ну да, – покивала Лари.
Ростик промолчал, грустно улыбнулся и задумался о своем.
– Привет, Кедродасос! – восторженно проговорила Лари, завладев вниманием Ростика.
Они оставили яхту далеко от берега.
– Ну что, вперед? – спросила Лари озадаченного Ростика.
– Не знаю, – засомневался тот. – Далековато. Может, щёлкнешь пальчиками и мы – там?
Лари хихикнула.
– Трусишка! – в шутливой форме сказала она и пустила в воздух щелчок.
В ту же секунду Ростик и Лари оказались в десяти метрах от берега.
– Вот так чудеса! – удивился Ростик, будто до этого мгновения не видал таких чудес.
– Сам попросил, – улыбнулась Лари, смачивая руки и плечи водой. – Водичка еще прохладная. Но через часок-другой, когда солнышко поднимется выше, будет хорошо.
– И ветерок дует.
– Ага, здесь дует. Море не такое спокойное, как на Элафониси.
Ростик покивал и пошел вперед, к берегу. Он с восторгом рассматривал можжевеловую рощу, спускающуюся к кристально чистой воде.
– Ты права, здесь необычно, – сказал Ростик, жадно осматриваясь.
– Излюбленное место местных жителей, в основном молодежи. Часто отдыхают тут с палатками, – Лари с таким же аппетитом разглядывала пляж.
– И я бы отдыхал, – Ростик вышел на каменистый берег, огляделся. – Мы будто на необитаемом острове. У меня мурашки.
Лари вышла из воды вслед за Ростиком.
– Купаться еще рано, – сказала она и присела на огромный плоский камень. – Во всяком случае, я подожду.
– Согласен, – Ростик присел рядом, восторгаясь красотой дикой природы.
Справа возвышалась гора с пологими склонами, впереди море бирюзово-голубого цвета, будто на картинке, позади – будоражащие сознание одиноко или группой растущие вековые можжевельники среди камней и песка.
– Почему ты захотела со мной на этот пляж? – вдруг спросил Ростик.
Лари одарила Ростика доверительным взглядом, взяла за руку.
– Пошли, покажу кое-что, – сказала она.
Они прошли метров тридцать в глубину можжевеловой рощи. Лари подвела Ростика к можжевельнику с толстым извилистым стволом и причудливой кроной.
– Вот здесь я сейчас сижу, – Лари указала на камень, – пишу книгу.
Ростик глянул на пустовавший камень, слегка нахмурился.
– Прямо здесь?
– Да, – улыбнулась Лари. – Я прихожу сюда каждый день. На пляже Элафониси многолюдно, не люблю так. В отеле посоветовали это место. Да, здесь дико, зато тихо. Для творчества то, что нужно.
– Сложно поверить, – помолчав, сказал Ростик и присел на камень, на который указала Лари.
Лари по-дружески похлопала Ростика по плечу.
– Знаешь, Ростик, твой мир ничем не отличается от моего. Все то же самое. Ты видишь то же, что и я сейчас. Скажу больше, в твоем мире лучше. По крайней мере, мне. Вот сидим с тобой, болтаем, наслаждаемся первозданной природой, не тронутой цивилизацией. Мне хорошо.
Ростик покивал.
– Да, да, Лари. И мне хорошо, – сказал он и задумчиво улыбнулся.
– Скажи, Лари, ты веришь в дружбу? – вдруг спросил Ростик.
Лари слегка повертела головой.
– Нет, не верю, – ответила она. – У меня были две подруги, но этого хватило, чтобы понять о женской дружбе многое, если не все. Первая моя подруга – Настя, одноклассница. Ну, та, которая с Витькой, якобы, встречалась. После случившегося со мной в ее квартире, она мне ни разу не позвонила. Я – тоже. Боюсь даже задаваться вопросом – знает ли она, как Витька поступил со мной, – Лари грустно улыбнулась. – А вторая подруга … Мы не общаемся уже несколько лет, – вздохнула Лари. – Но когда-то – не разлей вода.
Ростислав промолчал, грустно улыбнулся; бывает и такое – друзья перестают быть друзьями.
– Ее звали Нина, – тем временем продолжила Лари. – Мы учились в университете, сдружились на втором курсе. Она подошла ко мне перед экзаменом по уголовному праву, попросила то ли учебник, то ли комментарий к уголовному кодексу. Точно не помню. Кто-то из группы проболтался, что у меня самая лучшая библиотека, да к тому же я – не жадина. Как только поступила на юрфак, дядя отдал часть своей библиотеки. Мол, учись, любимая племянница. Кстати, нам с Ниной именно ему предстояло сдавать экзамен, – оговорилась Лари, немного помолчала и прибавила: – Я не афишировала наше родство с дядей. Меньше знают, крепче спят. И мне так спокойнее.
Ростик задумчиво улыбнулся.
– В общем, слово за словом, – заговорила опять Лари, усаживаясь поудобнее, – и мы с Ниной нашли общий язык. Она много спрашивала по экзаменационным вопросам, а я, будучи влюбленной в уголовное право, с легкостью ей отвечала. Нинка с восторгом слушала: «Как тебе удается? Ты суперски знаешь предмет!» Потом попросила мой номер телефона. Я продиктовала. На том и расстались. До экзамена – почти неделя. Нина звонила каждый вечер. По часу, а то и больше, болтали по телефону. Она – вопросы, я – ответы. Экзамен мы сдали на «отлично». Нинка была такая радостная! «Пошли, отпразднуем!» – говорит. «Пошли!» – неожиданно для себя согласилась я. С тех пор мы подружились. Правда, я и тогда ей не призналась, что профессор – мой дядя. Решила, что скажу потом, когда получим диплом. Если честно, боялась, что она злоупотребит дружбой. Нинка – разгильдяйка. В отличие от меня, она тратила время на гульки и женихов, а не учебу. Хотя и казалось милой, часто так чудила, что у меня волосы вздыбливались на голове. Я готова была ей помогать лично, подсказывать. А вот услышать от нее: «Попроси дядю!», не хотела. Наверно, поэтому молчала, что мы родственники.
