но, проходя через холл, ощутила знакомое покалывание на коже, которому давно привыкла доверять.
Она обернулась и, к своему изумлению, увидела перед собой знакомую фигуру.
Глава четырнадцатая
Оливер Эллис в фетровой шляпе и макинтоше с видом утомленного путешественника стоял, облокотившись на стойку портье, с чемоданом у ног и, видимо, проходил процедуру регистрации. Увидев Розу, он изобразил приличествующее случаю изумление, и на его щеках проступил румянец.
— Роза! Какими судьбами?
Неожиданно для себя она не сразу смогла вспомнить официальную причину.
— Комиссар поручил мне провести кое-какие беседы. Во вдовьем квартале.
Внешне она оставалась спокойной, но внутри вскипела тревога. Оливер Эллис никак не мог одновременно с ней оказаться в отеле, который она выбрала сама. Кто его послал? И зачем? Комиссар, естественно, ей не доверяет, но неужели сейчас, когда она выполняет его собственное секретное задание, он отправил своего человека, чтобы следить за ней? От шефа, конечно, всего можно ожидать, но, как бы там ни было, Роза благодарила Бога за то, что оказалась в холле именно в данный момент. Если бы она случайно не напоролась на Эллиса, то и не подозревала бы о том, что он здесь.
— Как загадочно, — улыбнулся он с невозмутимым видом.
— А ты почему здесь?
Наверняка у него уже давно заготовлен ответ. Разве может быть иначе.
— Мне нужно поработать с книгами в одной из библиотек. Ищу кое-какие исторические тексты. — Играл он неплохо и держался непринужденно. — На самом деле я очень рад, что нужные мне книги оказались именно здесь. В конторе полный кавардак, и я с радостью отправился в командировку. Еще один восторженный разговор о платьях для коронации или тиарах — и я бы сошел с ума.
Роза все еще стояла на месте с сильно бьющимся сердцем, соображая, как поступить.
— Я бы сказала, что наша встреча — это совершенно необычайное совпадение.
— Бывает же, да? — Оливер нацарапал в книге подпись, и администратор вручила ему ключ от номера. Он положил ключ в карман и улыбнулся. — Но это ведь и приятная неожиданность. Раз уж мы здесь и не при исполнении, может, выпьем вместе? — Он махнул рукой в сторону отделанного деревянными панелями гостиничного бара с расставленными вокруг камина потертыми кожаными креслами.
На каминной решетке вяло мерцали обуглившиеся головешки, испуская слабое тепло. На каменном полу лежал потертый ковер, дубовая обшивка стен потрескалась. В баре сидела одинокая пара старичков, разглядывая путеводитель по памятникам архитектуры эпохи Тюдоров.
Роза открыла рот, чтобы отказаться. Отговорок сколько угодно: уже поздно, ей надо писать отчет, нет желания повторять конторские слухи… Да и сам бар выглядел крайне неуютно. Но полицейский набег к вдовам и разговор с Бруно Шумахером оставили в ней такую глубокую усталость, что она внезапно поняла: ей нужно выпить и расслабиться, пусть даже Оливер Эллис приехал следить за ней.
— Только по одной.
— Честно говоря, эта командировка самый настоящий подарок. Ты даже не представляешь, насколько приятно входить в чудесные средневековые здания после тех архивов, где я последнее время работал. Ты когда-нибудь бывала в Отделе документации Розенберга?
Она покачала головой.
— Ну и не ходи. Сто миль подвалов со стеллажами. Умрешь там, и никто тебя не найдет.
Он энергично откинулся в кожаном кресле со стаканом скотча в руке, как человек, с радостью вырвавшийся из Лондона и предвкушающий интересную работу. Вполне возможно, ему нравится шпионить за Розой. Может быть, эта совместная выпивка своего рода двойной блеф?
— Здесь мне все напоминает студенческие годы, хотя я и учился в Кембридже. В каком-то смысле в то время я получил идеальную подготовку для работы у протектора.
— Каким образом?
— Я изучал историографию. Это наука о том, как по-новому, но профессионально интерпретировать прошлое. Когда читаешь труды великих историков — Тацита, Макиавелли, Гиббона, — понимаешь, что в исправлении истории нет ничего особенного. Прошлое всегда перелицовывается в соответствии со взглядами настоящего. Каждое поколение переписывает историю согласно своим приоритетам.
— А я-то думала, что задача историка показать прошлое таким, каким оно было.
— Расхожее мнение. — Оливер насмешливо хмыкнул. — И каждый историк уверен, что раскрывает всю правду. Они заваливают читателя подробностями. Что ели древние римляне. Как строили корабли во времена короля Георга. Викторианские монеты. Марки короля Эдуарда… В действительности мы никогда не узнаем, как было на самом деле. Все, что мы, как нам кажется, знаем о прошлом, — это то, что историки решили нам рассказать.
— Но ведь факты остаются неизменными.
— Смотря что считать фактами, — отмахнулся Оливер. — Как говорил изменник Черчилль…
Роза машинально оглянулась по сторонам. Имя Черчилля не стоило упоминать всуе да и вообще не стоило упоминать, но Эллиса это, видимо, не смущал©.
— Примерно так: «История будет благосклонна ко мне, ибо я сам намерен ее писать». Что бы ты о нем ни думала, здесь он совершенно прав.
— Ш-ш, — не удержалась Роза. — Я стараюсь вообще о нем не думать.
— Разумеется. — Оливер потер большим пальцем стакан и повернулся к мерцающим в камине огонькам.
Роза с любопытством разглядывала коллегу. При таком освещении на лице Эллиса залегли тени и стала заметна щетина на подбородке. Его волосы, отросшие по меньшей мере на дюйм длиннее, чем предписывалось носить мужчинам, то и дело падали на глаза, и он машинально отводил их рукой. В нерабочей обстановке — в рубашке, подтяжках и без галстука — он выглядел гораздо моложе, чем в наглухо застегнутом костюме, в котором ходил в контору. Роза подумала, что они никогда с ним по-настоящему не разговаривали, только перекидывались шутками или дежурными вежливыми фразами. Пожалуй, она совершенно ничего о нем не знала.
— И какой период истории ты сейчас корректируешь?
— Средневековье. А именно: книгу о короле Альфреде. Протектор — большой поклонник тех времен. Ему нравятся тогдашние обычаи, и он хочет, чтобы я доказал, что у англичан с немцами единый расовый дух. Вот что интересно шефу. — Оливер ухмыльнулся. — Увы, больше никому. Скорее всего, у этой книги будут всего два читателя: я и протектор, который к тому же слишком занят, чтобы читать.
— В таком случае… — Роза запнулась, но сил осторожничать уже не было. — Есть ли смысл исправлять историю? С художественной литературой, конечно, все ясно. Люди легко подпадают под влияние романов. Приходится следить за тем, чем они забивают себе головы. Но если никто не читает эти толстые книги по истории, то для чего их переписывать?
— Это наш долг перед будущими цивилизациями: объяснить эволюцию прошлого. Люди всегда будут обращаться к истории, чтобы понять настоящее. Как говорится, «не знающие историю
