— Я проконсультировался с врачом, и он сказал, что тебе это можно, — произносит Карим, кладя пакеты с гостинцами на тумбочку около моей больничной кровати. — Фрукты и некоторые вкусности, которые ты любишь. Тебя Алиса сдала. Там ещё твой дедушка передал тебе носки вязанные.
— Да, — киваю, разглядывая содержимое пакета. — У меня во сне ноги немного мёрзнут и приходится в носках спать, — неловко отвечаю. — Спасибо.
— Может сказать врачам, чтобы в палате отопление включили, если ты мёрзнешь? — обеспокоенно предлагает, уже готовый сорваться пойти устраивать порядки в клинике.
Он может!
Я слышала, как он своими людьми командует.
— Нет-нет! — хватаю его за руку, останавливая. — Это я просто такая… мерзлячка. Всё в порядке. Носков будет достаточно.
— Ладно, — сдаётся быстро. — А может, надо ещё что-то? Ноутбук? Книги какие-нибудь? Может, из одежды? Личной гигиены? Косметика?..
— Поговорить надо, — решительно заявляю, оборвав его. — Это нужно нам двоим, — сажусь на кровать, похлопывая по месту рядом, приглашая его сесть возле меня.
— Да, — соглашается Карим и садится.
— Я собираюсь во Францию. Учится, — произношу и поднимаю взгляд на него.
— Я помню.
— И что? Отпустишь меня и малышку? — закусываю губу в ожидании ответа.
— Поеду с вами, — пожимает плечами, одарив меня улыбкой одним уголком губ.
— Что?! С нами? Зачем?
— Признаюсь честно, я никогда не шёл на поводу у женщины, — заговаривает тихо, но серьёзно. — Я добивался их, подминал под себя. Они подчинялись мне из-за того, что хотели быть со мной. Или же, как с твоей матерью, позволял ей быть свободной. Но и она повиновалась мне. С тобой ситуация иначе, Катюша, — ласкает слух моим собственным именем. — Ты… дикая и непредсказуемая. Принципиальная до мозга костей. Я боюсь надавить на тебя.
— Почему?
— Взбрыкнёшь и уйдёшь, вильнув хвостом! — хмыкает. — Не будешь ни к себе, ни к ребёнку подпускать.
— А чего хочешь ты? Что бы хотел ты, если бы мог меня подмять? — участливо интересуюсь.
Ведь в этом смысл беседы. Понять, что мы оба хотим, и принять решение, которое устроит каждого. Карим гнётся под меня, и это говорит о многом.
— Я приехал в Россию, чтобы создать здесь филиал своего дела и заполучить важный проект, — наконец заговаривает отец моей дочери. — Этот проект откроет мне пути ко многим отраслям, связям и даже к заказам, которые будут крупнее тех, что я получал раньше. И это шанс, который даётся один на миллион. Но если выбор между тем, получить этот проект или быть рядом со своей дочерью, я выберу последнее. Всех денег не заработаешь, а упустить хотя бы мгновение из жизни своей дочери я не хочу.
— Я тебя услышала, — выдавливаю улыбку, задумчиво отведя взгляд. — Ты говорил вчера, что принесёшь гранатовый сок. Купил? — меняю тему, решив оставить вопрос о том, уезжать мне или нет на потом.
— Да, купил, — кивает и, вскочив, достаёт стеклянную бутылочку с насыщенно-бордовой жидкостью. — Тебе налить?
— Налей, — киваю и молча наблюдаю за новым для себя Каримом. Который боится меня и моих решений. А я боюсь себя оттого, что могу сделать ошибку. Оставить свою дочь без отца.
Я знаю, что такое жить без отца. Это ужасно. И я бы не хотела такого своей малышке. Поэтому я никогда не буду запрещать моей крохе общаться с любящим её отцом.
Принимаю из рук мужчины кружку с соком и делаю маленький глоток, затем ещё один и ещё. Осознавая, что мне очень и очень нравится вкус этого напитка. Явно натуральный, а не тот, что продаётся в магазинах.
Не зря вчера решила понаглеть и на вопрос Карима чего я хочу — искренне призналась, что гранатового сока. Я о нём неделю грезила, но нигде не могла найти подходящий, а он нашёл.
— Как развод? — решаю всё же спросить. Я должна знать.
— Уже оформлен. Завтра получу все бумаги на руки.
— Так быстро развелись? — удивляюсь и протягиваю Кариму кружку, прося ещё налить. Улыбнувшись и коротко рассмеявшись, наливает мне ещё. А после любовно смотрит, как я поглощаю напиток.
— Да. По обоюдному согласию. Делить нам нечего, — отвечает, садясь рядом.
— Мама ни за что не зацепилась? Не поверю! Ты что-то с ней сделал?!
— Твоя подруга помогла! — хохочет. — Внятным языком объяснила, что будет, если она не подпишет бумаги.
— Алиса её убила?! — испуганно округляю глаза.
— Хотела, но Рустам ей этого не дал сделать.
— Как же я обожаю их двоих! Идеальная парочка вышла бы! С изюминкой!
— Думаешь, они смогут? — спрашивает, улыбаясь и как-то необычно на меня смотря. Словно глядит на меня, а видит другое. То, что ему нравится.
— Ага, они ведь такие… милые и весёлые! — хохочу, игнорируя его странную реакцию. — Жаль, что они вряд ли теперь будут вместе.
— Почему? — хмурится мужчина и берёт мои руки в свои, отставив кружку на тумбу.
— Там свои нюансы, — уклончиво отвечаю, но рук не забираю. Позволяю ему гладить мои ладони и большим пальцем что-то рисовать на них. — А вы… ты надолго ко мне? В больницу?
— Вообще, я к тебе на целый день, — отрывает взгляд от моих ладоней.
— В смысле? А работа?
— Сегодня я болею и не могу работать! Температура, мигрень и… кашель, — театрально кашляет, а затем сознаётся, смеясь:
— Хочу провести день с тобой и малышкой. Узнать тебя получше. Наши предыдущие знакомства были… слегка неудачными.
— Думаешь? — переспрашиваю, погладив живот. — Полагаю, не такие уж и неудачные. С первой попытки обзавестись ребёнком! Некоторые пары годами пытаются.
— Это чудо, Киса. Настоящее чудо! — щёлкает по носу. — Ты сама чудо, Киса.
— Я хочу спросить тебя, Карим… Почему ты настаивал на аборте? Маму тогда и меня? Почему ты так не хочешь детей? — задаю вопросы, уже по его лицу понимая, что они ему не нравятся.
— Кать, не хочу сейчас об этом говорить, — отвечает сквозь сжатые зубы. — Очень больная для меня тема. Как-нибудь потом!
— У тебя был ребёнок? Да? Он умер? — продолжаю.
— Да. Был… — Карим поджимает губы и закрывает глаза. Встаёт с кровати и идёт к окну. Вновь достаёт свою пачку с сигаретами и… просто крутит её в руках. — Наверное, не получится нам сегодня побыть вместе, Кать. Я… поеду.
— Прости! Я расстроила тебя! — вскакиваю к нему, но от резких движений тут же начинает ныть низ живота. Карим подскакивает ко мне и заставляет лечь в кровать. Заботливо укрывает одеялом и даже надевает вязаные носки.
— Это не твоя вина, Катя, — заговаривает, присев на свободный край кровати. — Просто… я слаб для воспоминаний. Я думал, что уже окончательно переболел, но сейчас всё словно вскрылось ещё раз. Мне нужно время. Я не привык скидывать на людей свои необработанные эмоции. И тебе нельзя переживать.
