и боль.
Фрид отпустил мою ладонь, сделал шаг назад и спрятал руки в карманы брюк.
— До границы чуть больше километра. Но я дальше не могу пойти.
— Всё в порядке, — вновь который раз за день повторила я, поправляя лямку сумки на плече, чтобы не встречаться взглядом с фаратом, — Не волнуйся. Это такой же заказ, как и все остальные.
Пусть и наградой мне станет собственная жизнь. Она же стоит на кону. Обычный заказ, конечно.
— Я буду ждать тебя здесь, — парень указал на черту между песком и травой, — Столько, сколько нужно. Но пообещай кое-что, прошу.
— Что же?
Он улыбнулся, отвел глаза на мгновение, затем вновь посмотрел на меня.
— Пообещай, что вернешься.
Я сглотнула ком в горле. Опустила голову, прикрывая лицо прядями волос, едва слышно шепнула:
— Обещаю.
Опять ложь. Какое право я имею разбрасываться обещаниями, если всё предрешено? Меня спасет лишь чудо, но и оно невозможно — Джаф ясно дал понять, что на великодушие Лии рассчитывать не стоит.
Вымученно улыбнувшись, кивнула и зашагала к границе Дроума.
Сердце билось часто-часто. Пустота, что поселилась в груди, не давала покоя.
Мы ведь не попрощались. Ни я, ни он не терпим пустых слов. Вроде и без того сказали достаточно.
Только почему мне так плохо?
Борьба с собой длилась недолго.
Сумка упала на песок. Развернувшись, я бросилась бежать.
Не знаю, как Фрид не рухнул, когда я в него врезалась. Обняла, крепко прижалась и уткнулась носом в ткань рубашки.
Да, знаю, сама недавно извинялась за нарушение границ. Но разве у меня есть кто-то ближе?
Разве есть ещё кто-то в целом мире, кому могу показать, как внутри всё разрывается на части?
Усталость навалилась на поникшие плечи. Сил почти нет.
Страшно. Очень, очень страшно. И больно.
Я не хочу умирать.
От прикосновения ладоней к спине по телу побежали мурашки. Я зажмурилась, из последних сил удерживая слезы.
Нужно быть сильной. Нельзя реветь. Даже если хочется.
— Прости меня, — тихо сказала я.
— За что?
— Ты знаешь за что.
За ложь. За молчание. За то, что стала зависимой, слабой. За чувства, которые упорно гнала прочь.
Фрид ничего на это не ответил, только наклонился и мягко коснулся губами моего лба.
— Не нужно просить прощения. Я знаю почему ты поступаешь так, и мне этого достаточно.
Глава 22. Хозяйка южных земель
До границы оставалось немного. Песок исчез, его заменили буро-зеленая трава и сухая, местами потрескавшаяся земля. Ветер усилился, пришлось плотнее запахнуться в плащ, нацепить шарф. Солнце висело высоко, но я всё равно знала, что вскоре оно уйдет за горизонт и наступит тьма.
Вздохнув, я поправила сумку на плече. Нужно ускориться. Иначе останусь ночевать на улице.
После разговора с Фридом мысли неустанно возвращались к нему.
Глаза щипало, ком в горле мешал нормально дышать. Ничего страшного бы не случилось, если бы Фрид увидел мои слезы. Он бы понял. Зато мне стало бы легче.
Сейчас он далеко и увидимся мы нескоро. Если увидимся вообще.
Я помотала головой, стараясь выгнать мрак из мыслей и дурные предчувствия из души. Надо думать о хорошем или не думать совсем.
Однако не думать не получалось. Мысли возвращались то к нависшей над Креитом угрозе масштабной войны, то к Лориану, которому как никогда раньше требуются помощь и поддержка, то к Джафу и словам дриады о нас с ним.
Проблемы, одни проблемы. Им нет числа.
Я глубоко вздохнула, сжала и медленно разжала кулаки. Надо успокоиться и начать искать выход.
Ведь какой-то выход должен быть?
Желтый солнечный круг остался за спиной. Холодный ветер приносил с собой еле уловимый запах моря. Темнело. Тени тянулись по сухой земле, стелились под ногами.
Щуриться и вытягивать шею, чтоб рассмотреть дорогу впереди быстро надоело. Вскоре я перестала полагаться на глаза: дар исправно предупреждал об опасностях, картинка события вспыхивала в голове раньше, чем оно успевало случиться.
Через триста шагов в полумраке загорелся огонек, затем ещё один и ещё. Похоже, меня уже ждут.
Я усмехнулась, зашагала резвей. Всё, как и говорил Фрид — они первыми не нападают, предпочитают наблюдать. Что ж, это мне на руку.
Толпа у границы собралась порядочная — пятнадцать фаратов. Никто не хватался за оружие, поэтому я усилием воли заставила себя отпустить рукоять меча.
Они стояли полукругом, перешептывались, то и дело косились на меня. Я молчала, морщилась от холодных касаний ветра к лицу и только спустя пять минут заметила, что до крови расчесала ногтями метку на левом запястье. Та-ак, нужно срочно отвлечься.
Некоторые фараты держали на вытянутых ладонях пламя и пусть из-за ветра оно дрожало, света вполне хватало. Пользуясь случаем, я принялась разглядывать собравшихся нелюдей.
Фараты — вторая раса, появившаяся в этом мире. Их называют любимцами Эгвы, ведь они первые её «дети». Поэтому вдобавок к физической силе, крыльям и магии получили идеальную внешность.
В целом они не сильно отличаются от людей. Высокие, с подтянутыми тренированными телами (у нас, обычных людей, на создание такой формы уходят годы, а на поддержание уйдет вся жизнь), черты изящные, даже скульптурные, пряди всех оттенков синего и голубого собраны в сложные прически, цвет глаз обычно в тон волосам.
Одежда же оказалась странной. У девушек платья с разрезом на спине, из мужчин лишь трое в рубашках. Цвета тканей слишком яркие, платья украшены вышивкой, в волосах мерцают украшения с драгоценными камнями.
Праздник у них тут, что ли?
Наконец из толпы шагнули вперед двое. Высокий мужчина средних лет в черной одежде и с медальоном Эгвы и худощавая женщина в узких брюках и белой рубашке.
На тонких губах улыбка, голубые глаза незнакомки смотрели с любопытством.
Как странно… Где мы могли видеться раньше?
Фарат повел в воздухе ладонью, затем коротко кивнул и обратился ко мне:
— Кто ты? Зачем ты пришла в Дроум?
Вот же! Я как-то не придумала, что отвечать на такие вопросы. Придется импровизировать.
— Меня зовут Алианора из рода Неал. В Дроум я пришла не по своей воле — на то воля богов, — я чуть качнула свой медальон, точную копию медальона фарата.
И ни грамма лжи. Ведь глава рода Неал — моя тетя, то есть имя рода я могу использовать по праву рождения. Императорский род Креасс же слишком приметен. Лучше не напоминать фаратам о моих воинственных предках.
Нелюдь почесал подбородок, разглядывая крышку медальона. Минуту помолчал, после чего хмыкнул, развернулся и пошел обратно к толпе.
— Так что делать-то с ней? —
