Иди сюда, дружище.
Повернулся ко мне. Раскрыл руки. Будто обнять хотел.
Только я знал, что это липа. Подходить нельзя. Приблизишься, а он пнет в живот. Исподтишка. А потом его дружки добьют.
Было уже такое. Проходили. Второй раз не прокатит.
— Чего надо? — спросил я. Снял сумку с плеча и положил на скамейку. Пусть тут полежит. А то, как только начнется барагоз, будет мешаться. — Это мои друзья. Они не при делах. Это наши с тобой разборки. Так что, пусть идут.
Нокин усмехнулся. Рожица у него тонкая, смазанная, напоминает крысиную.
— Что же ты, Витя, старых приятелей так встречаешь? Променял на новых? Так дело не пойдет. Я их никуда не отпускал. Хочу познакомиться ближе. О, смотрите-ка. А вот и твой приятель Лапша.
Да, есть у него такая гадостная манера. Лезет в душу. Пытается унизить. Не только физически, но и морально. Видимо, в детдоме научился.
Я слышал, двух подростков с соседнего двора он заставил лизать свои сапоги. А сегодня может наступить наш черед.
Рома тоже собрался и вышел к нам. Довольный сначала. А увидел Нокина и побледнел. Перестал улыбаться. Да, неприятный сюрприз.
— Иди сюда, приятель, — продолжал измываться Нокин. — Дай, хоть тебя обниму.
Но Рома тоже знал, что последует вместо объятий. И не собирался подходить. Убегать тоже не стал.
Наоборот, бросил сумку на тротуар. Лицо жесткое и отчаянное.
— Иди нахер, Нокин. Твои штучки больше не прокатят.
Нокин сокрушенно покачал головой. Как будто поражен в самое сердце. Предан близкими людьми.
— Эх, за что я заслужил такое?
Смелов встал со скамейки. Бурный тоже. Лица у них тоже каменные. Готовые к драке.
— Мы не уйдем, Витя. Что это за уроды? Валите отсюда, пока целы.
Вот теперь Нокин перестал строить из себя идиота.
— Ладно, Витя, ты сам напросился, — сказал он.
Он хотел добавить что-то еще. Но, с окна первого этажа закричала бабка:
— Опять тут драку решили устроить? А ну-ка, пошли прочь отсюда! Я сейчас милицию вызову.
Из подъезда вышли еще две женщины. Соседки. Я их смутно помнил. Увидели нас и тут же раскудахтались:
— Это что такое? Чего здесь опять шпана собирается? И Ермолов снова драку затеял? Идите отсюда, пока милицию не вызвали.
Дело сорвалось. Слишком много свидетелей. Нокин с приятелями отступил.
Напоследок пригрозил нам:
— Мы с тобой еще увидимся, Витька. А тебя, Лапша, на куски порвем.
Они отошли, но я шагнул вперед. Такие дела нельзя пускать на самотек. Чем быстрее решим, тем лучше.
— Эй, Нокин! Я предлагаю разобраться. По-честному, раз на раз. С любым из твоих придурков. Завтра вечером. За гаражами. Если мы вас отметелим, ты свалишь с нашего района. И твоя задница больше не будет здесь мелькать.
Нокин подумал всего секунду и кивнул.
— Заметано. Смотри только. Не ссы.
И удалился со своей свитой. Мы взяли сумки и отошли подальше от рассерженных теток. И от крикливой бабки.
Рома встревожился.
— Зачем ты это предложил? Завтра он соберет толпу детдомовских и отметелит нас. Ты веришь его слову?
Мы шли по улице. С сумками. Бурный сказал:
— А почему нет? Я сам детдомовский. У нас принято держать слово. Если нарушаешь, это считается слабостью. Так что, он придет. Вот только поставит кого-то сильного. Вон того здоровяка, например.
Ничего, что-нибудь придумаем. Я пощупал поврежденную кисть. Надо бы бинты сменить.
— Ничего, мы завтра тоже придем, — твердо сказал Смелов. — Соберем ребят с клуба. И явимся вечером. Вместе с вами. Пусть только попробуют все налететь.
Это другое дело. Чем больше народу, тем лучше. Если только я смогу передвигать ноги после завтрашнего турнира. Но что поделать? Забивать стрелку на послезавтра уже несерьезно.
— Ладно, пошли в магазин, — сказал я. — Отоваримся. Рома, где тут у нас магаз? Я что-то подзабыл.
Приятель отвел нас в магазинчик, где продавались и хозтовары. По мелочам. Мы набрали продуктов. Еще спичек, соли.
Смелов позвонил домой с телефона-автомата. Предупредил, что переночует у друга. Мать задала ему массу вопросов. Пока разговор не окончился. И связь не оборвалась.
— Все в порядке, — сказал Леня, выйдя из будки. — Я свободен, как ветер в поле.
Мы добрались до метро. Поехали до станции. Оттуда на электричку. Через полтора часа уже пришли на дачу.
— А у тебя ниче так, — одобрил Смелов, разглядывая мое жилище. — Уютненько.
Мы развили бурную деятельность. Готовка ужина, в основном. Четыре голодных рта. Понадобится много еды.
Поэтому наготовили всякого. Бурный, кстати, оказался хорошим поваром. Рома подкрутил радио, поймал волну повеселее. Смелов подсказал, что можно улучшить на участке.
Так наступил вечер. Мы со Смеловым как раз стояли перед домом. Он показывал мне ката ганкаку. А я его поправлял.
— О, а который здесь Витька? — спросил знакомый голос. — Где этот негодяй?
За забором я увидел Савву. Тот стоял с сумкой в руках. На голове та же самая кепка. Брюки, рубашка, длиннополая куртка с огромными карманами. В зубах сигарета.
— Вот он ты, — он заметил меня и вошел через открытую калитку. — Я же говорил, что мы встретимся. Вот я и пришел. Физкультпривет, каратисты.
Он прошел на территорию моего участка. С гостиницами. Не сказать, что особо ценными. Но вполне своевременными.
Колбаса, консервы, хлеб. В том числе, спиртное. Водки, конечно же, притащил. Две бутылки «коленвала». То бишь ОСТ 18-7-70. По пол литра.
Я покачал головой. Остальные подарки мог принять. Но водку нет. Во всяком случае, сейчас. Перед турниром.
— У меня завтра соревнования. Поэтому я не буду, — сказал я твердо. — Вы, если хотите, пейте. Без фанатизма, конечно. А я нет.
Смелов и Бурный тоже отказались. Смелов хотел потренироваться вместе со мной. Бурный просто не любил пить. А Ромка, предатель, согласился.
Мы накрыли стол и сели ужинать. Получилось очень даже неплохо. Супчик, жареная картошка. Колбаса, консервы. Со сметаной, с перчиком. С овощным салатами.
Никакого майонеза, ни чипсов. Простая здоровая еда. Ромка с Саввой налили себе по стакану, выпили.
— А расскажи, Витя, как ты все-таки все это провернул? — пробурчал Смелов с набитым ртом. — Как тебе все это удалось? Я же помню, как ты пришел в клуб. Действительно, полено. Или как там тебя называл Мельников? А потом вдруг раз, и вымахал. В настоящего мастера. Чуть ли не за одну ночь. Как ты это сделал?
Вот упрямый, черт подери. Не отвяжется. А что я мог придумать? Только развивать первоначальном версию. Об удаче. О внезапном счастье. Свалившемся на голову.
Другие тоже смотрели на меня. С плохо скрытым любопытством. Кроме Саввы. Тот хлебал супчик.
— Вот так
