амплитудно и коротко...
А закончил он все это выступление болевым контролем. Представьте: я лежу, растянувшись очередной раз на полу, а сухонький благообразный дедушка держит хитрым образом мою вывернутую руку, как-то интересно распределяя тяжесть... И я не могу встать!
Не сильно больно, но встать не могу!!! Дедок - сорок пять килограмм от силы весит, при том, что я пять тонн после модификации Шмидтом не напрягаясь поднять могу. Да я "тигр" перевернуть могу (проверено на том самом "шустром" вампире: "тигром" я его и прихлопнул в тот раз).
Сорок пять килограмм - это даже не смешно. Это одним пальцем поднять. Но он держит, и я встать не могу!!! Изо всех сил стараюсь, а толку - ноль. Чуть не до слез обидно. И такое чувство беспомощности, как впервые в жизни.
Признавая свое поражение, постучал ладонью по татами и Морихэй меня отпустил. Стоит, улыбается, что-то ученикам объясняет. А я поднялся, состояние шокированное, восхищение на отметке "запредельно".
В пояс поклонился этому невероятному человеку, с полным уважением, на какое только способен, попросил разрешения быть его учеником. Приготовился, хоть месяц добиваться, хоть два, хоть год, но своего добиться.
А он просто кивнул и отправил на место, к другим ученикам, добавив, что бы смотрел внимательно и сэмпаев не калечил.
Так и началось мое ученичество. О котором я и секунды не жалею.
Морихэй... Я был с ним до самой его смерти в 1969-ом. Спросите, почему, обладая секретом сыворотки суперсолдата и возможностью ее воспроизвести, я все равно позволил умереть столь выдающемуся человеку?
Я не смог ему ее вколоть! И последним лгуном будет тот, кто скажет, что я не пытался! Но, Морихэй, это вам не Сталин или Пэгги Картер. Я ни разу, за все восемнадцать лет не сумел застать его в расплох. А уж скрутить его, когда он готов к нападению... И самое интересное, он ни разу же и не обиделся на мои попытки нападения. Говорил, что это добавляет красок в его жизнь и помогает совершенствоваться. Когда я прямо предлагал ему "уколоться" эликсиром молодости, он только смеялся. Но затем предупредил, что если я применю его на ком-то из его близких до того, как на нем, то он смертельно обидится.
Забавный он был человек. Веселый, открытый, активный, словно у него моторчик сзади приделан. Ужасно ребенка напоминал своей любознательностью и каким-то невероятным просветлением, что ли. Путешествовать очень любил по Японии. Отдаленные додзе, где его ученики Айкидо практиковали и преподавали, посещал. Я с ним ездил. И это, скажу я вам, та еще была морока. К поезду за час минимум до отправления приходит. Ждет его. А потом может вовсе на нем не поехать, так как, ему что-то не понравилось, а что - не понятно.
Идешь с ним по улице, спокойно, не спешишь никуда, а он вдруг юрк, и ищи его в толпе и переулках, а он шустрый! Куда там тому вампиру. Спросишь его потом - куда он рванул, только улыбнется.
Еще обыкновение имел за дорогу все свои деньги растрачивать, подчистую. Притом всегда точно знал, какую сумму жена его сопровождающему ученику выдала. Хоть она и не говорила ему никогда...
Однажды к нему группа снайперов армейских на тренировку пришла, так он с ними языком зацепился, мол ему пуля не страшна, да так зацепился, что на следующий же день с ними на стрельбище поехал. Подписал бумаги об отказе от претензий, встал перед мишенью в двадцати трех метрах от стрелков и стал ждать выстрела.
Стрельнули, а его там и нет уже, он у них за спинами стоит. А как так? А не сказал. Туманно объяснил, что мол, продемонстрировал силу ай-ки... Сам бы не видел, не поверил бы. Но в том-то и дело, что сам видел.
А философия его школы была удивительна: полный отказ от соревновательности, полное отсутствие запрещенных приемов, полное отсутствие агрессии и нападения, но стремление к гармонии с миром, с собой и... с партнером. Нет в этой философии даже понятия такого "враг" или "противник". Только "партнер", тот, кто помогает учиться, тот, кто делает тебя лучше. "Уке" - тот, кто отдает силу, тот кто дает движение, создает атаку, и "Наге" - тот, кто силу, движение принимает и перенаправляет, тот кто гармонизирует и нейтрализует атакующее действие "уке". Как-то так.
Я не смог понять всей глубины этой философии, хотя и очень старался. За восемнадцать лет рядом с О-сэнсэем, я очень неплохо освоил технику, официально получил шестой дан с правом преподавания, но... В дальнейшем учить кого-то Айкидо я не смог. Не считал себя в праве. Без глубокого понимания сути, техника не принесет той "пользы миру", о которой твердил О-сэнсэй.
В последние дни жизни Морихэя, при попытке вколоть-таки ему сыворотку суперсолдата (причем, мне помогали еще трое его ближайших учеников), он легким и непринужденным движением расшвырял нас всех по стенам. Крепко так, от души.
А меня еще и настолько удачно, что я сам на этот шприц и налетел. Грудью. Сердцем прямо на иглу. А при падении, вдавил поршень. Так что, вся доза, ни капли мимо...
глава 28
Первые пять лет я провел днями напролет тренируясь (либо с самим О-сэнсэем, либо с кем-то из его старших учеников), ночами упорно медитируя.
Спрашивается зачем? За тем, что эффект от "сожранного разума" телепата начал сходить на нет еще к началу пятьдесят первого. Окончательно исчез к началу пятьдесят второго. И держать свою ярость в узде становилось очень и очень не просто.
В первый же год ученичества я попросил у Морихэя совета, как быть. Когда я стою с ним в паре на занятиях, ярость сама собой затихает. Настолько затихает, что мысли становятся ясными и спокойными, появляется возможность получать удовольствие от познания нового и четкой работы тела. Но это в паре с ним. Никто из его учеников, такого эффекта больше не оказывал. Только он сам умудрялся усмирять моего Зверя одним единственным прикосновением, а иногда и без него. Собственно, это являлось сверхнаглядной иллюстрацией для меня его идей, той самой философии, которую он вкладывал в свою технику и передавал нам.
Но ведь я не все время с ним стою в паре!
Морихэй посоветовал мне практиковать Мисоги - некий местный вид очищения-медитации. Он заключался в медитировании, стоя или сидя, в стойке или в движении, под струями водопада.
И, как не парадоксально, это помогало. Видимо Зверь мой воды не
