язык, который при первом же броске сделал попытку обвиться вокруг моего запястья. Хорошо, Левушка, видимо, ожидавший такого поворота, не растерялся. Заслонил меня, недвусмысленно поигрывая ножом, на котором серебрился лунный узор.
Я с воплем ужаса непроизвольно укрылась за его спиной, опасливо выглядывая и готовясь к обороне. Но существо, вняв угрозе, захлопнуло рот, обиженно шамкая челюстями и недовольно зыркая на нас выпученными водянистыми глазами. А Левушка, убрав нож, попытался договориться миром.
— Не серчай, дяденька Водяной! Не своей волей мы пришли. Сам знаешь, дороги к Медному царству иной нет. Я в прошлый раз честно обойти пытался, так в болоте едва по уши не увяз, а до этого чуть трухлявой колодой не оборотился.
— А мне до того какое дело? — капризно протянул Водяной, устраиваясь поудобнее и подкладывая вместо подушки мой рюкзак. — Постоял бы век-другой на болоте пеньком, может, ума бы и поприбавил.
— Так я ж не по своей надобности шел, — о чем-то, видимо, уже известном напомнил Левушка. — Ради внучки твоей старался.
В мутных глазах Водяного что-то дрогнуло, но с места он не сдвинулся, еще вольготнее раскинувшись на тропе.
— Нужна мне такая внучка, которая с врагом моих подопечных спуталась.
Склизкая лапа (или все же рука) с перепонками между пальцами в жесте обличения указала на Ивана.
— Вся в мать, — явно имея в виду Василису, доложил Водяной. — Такая же бестолочь. Удивительно, как этот аспид ядовитый, — он снова указал на Ивана, — еще ее на мелкие кусочки не разрезал и формалином не залил. Хотя сколько она, бедная, натерпелась, пока лягушачью шкуру жгли!
— Можно подумать, мы ее в такой наряд одели, — фыркнул Лева обиженно, видимо, пытаясь воззвать к совести Водяного.
Хотя откуда у нежити взяться совести?
— Вот про то и речь, — поднял тот когтистый указательный палец. — Не вы одели, не вам было снимать. Ладно, пропущу я вас в Медное царство, — неожиданно смягчившись, продолжал он. — Только вы мне взамен девку вашу отдайте. Плясать она больно горазда.
Успокоенная предыдущими разумными речами, напоминавшими стариковскую воркотню деда Овтая, я не сразу поняла, что он говорит обо мне. Только когда из пасти вновь высунулся жадный и приставучий, как Ванькин питон, длинный лягушачий язык, я завопила громче оглашенных, пытаясь снова куда угодно удрать. И как мои бедные связки, за сегодняшний день претерпевшие изрядную нагрузку, еще оставались способны издавать какие-то звуки, кроме сипа? Впрочем, дома мне тоже случалось, проведя пять или шесть уроков в самом вредном из возможных голосовых режимов, нестись на запись или на занятия в Академию.
— Что журишься, дитятко? — повернулся ко мне Водяной, раздвинув свой необъятный рот в подобии плотоядной улыбки. — Не ты ли сама мечтала кружиться в хороводе вместе с моими дочерями?
Мечтать-то мечтала, только не в этой жизни. Мне пока как-то рано в омут и даже на облака. Они что тут, все телепаты? Хорошо, что на мою защиту встал Иван.
— Я что же это, должен менять сестру на невесту? — возмутился он, явно не готовый к такому повороту.
Не уверена, понял ли брат, что разговаривает с родным дедом Василисы, но за меня он собирался драться, и я была ему за это благодарна.
А вот Левушка вновь меня удивил, и опять самым отвратительным образом. Да что же это за напасть? Сначала Никита, теперь Лель. Такими темпами в расцвете молодости станешь мужененавистницей! Ванечка и папа не в счет.
— Идет, — сказал Лева с такой паскудненькой улыбкой, что мои связки начали вибрировать для нового отчаянного вопля.
Меж тем Лева, не обращая внимания на негодующие взгляды Ивана и мое полуобморочное состояние, поправил мои волосы, перекидывая на грудь косу, по-хозяйски разгладил складки рубахи, раскрывая ворот.
— Только девка у нас красивая, — продолжал он тоном купца, расхваливающего товар. — Нам самим дорога. Давай уговор: если мы не разгадаем твои загадки, а ты разгадаешь наши — девка твоя. Если наоборот — пропустишь до Медного царства и дашь воды из своего озера.
— Ты с ума сошел? — не выдержав, сгреб друга за грудки Иван. — Да я лучше его в его же озере утоплю!
— Скорее он тебя утопит, — прошипел Лева. — Чем беситься попусту, включи смекалку да логику!
Хотя я стояла ни жива ни мертва, боясь даже пошевелиться, я смогла различить в движениях Леля кураж и злой задор игрока, поставившего все и отчаянно идущего по краю. Да ведь он блефует! И надо не обижаться, а постараться ему подыграть. Все-таки привычки местных обитателей он изучил лучше, чем мы.
И точно. Хотя Водяной выглядел грозно, за тысячелетия своей жизни дело он привык иметь в основном с деревенскими простаками. И нас таковыми, видимо, считал. Поэтому с плутоватой и почти что торжествующей улыбкой предоставил нам право загадывать первыми, чтобы сходу споткнуться на головоломке уровня детского сада: «Какая птица из яиц вылупляется, но яиц не несет».
— Птица-птица, — озадаченно булькал он, баламутя воду в озере хвостом.
Потом исторг нам под ноги целый фонтан вместе с головастиками и мальками, видимо, принесенными из водоемов нашего мира, и обиженно заявил:
— Это нечестно! Птицы — не мое хозяйство. Это вы Птичичу или Диву про пернатых тварей задавайте. А мне что-нибудь водяное или, в крайнем случае, болотное.
Но и вторая загадка тоже, в общем, совсем детская, оказалась ему не по силам. Когда я, словно на утреннике, посвященном окружающему миру, нараспев прочитала:
«В водах Африки плывет
Злой зеленый пароход.
Скорей на берег выбегай
Плывет зеленый…»
Он, словно пятилетка, радостно завопил:
— Попугай!
Потом долго не мог взять в толк, что опять не так, и снова обиделся, заявив, что Африка далеко, и обитателей ее рек он в глаза не видел.
— Вы давайте что-то про наших, местных.
Иван сжалился над ним и задал легкую загадку про сома:
— «По реке плывет бревно, ох, и злющее оно».
Водяной просиял и лениво отмахнулся:
— Ну, это я знаю: это мой деверь Болотник на чистую воду забрался и злится, что вокруг нет его любимой тины и гнили.
Впрочем, правильный ответ его ничуть не смутил.
— Да где вы видывали, чтобы сом особо плавал? — попытался он снова протестовать. — Под корягу заберется — не вытащишь. Вы лучше мои загадки послушайте. В жизни не отгадаете!
Он подбоченился, раздуваясь от важности поперек себя шире, а потом распевно пробасил:
— С перьями, а не птица, без ног, а не догонишь!
Мы с Левой сделали вид, что напряженно думаем, а Иван простодушно отозвался:
— Рыба.
— Ты, верно, заранее знал? —
