с грохотом поставила горшок на стол. От него поднимался пар: картошка, запеченная с сыром и сметаной до золотистой корочки. Лада в нетерпении села за стол. Наесться до отвала и спать, больше ничего не хотелось. Но Яровит отказался:
– Спасибо за угощение, хозяюшка, но у нас свое есть.
Он достал скатерть-самобранку и расстелил. Лада не понимала: чем ему не угодила хозяйская еда? Но тут баба-яга зачерпнула ложкой из горшка, и у Лады скрутило живот: вместо картошки хозяйка избы выловила вареную жабу, а потом заглотила ее, широко распахнув рот. Шея бабы-яги сжималась, проталкивая еду, Лада едва сдерживала рвотные порывы, но остальные делали вид, что все в порядке.
Перловую кашу на топленом молоке с медом она едва впихнула в себя, стараясь не смотреть по сторонам. Ужинать закончили в полном молчании. Яровит сложил скатерть и поблагодарил:
– Спасибо за хлеб-соль. Накормила ты нас, напоила.
– А после спать уложила, – добавила баба-яга. – Только сначала баньку истопила.
Она захихикала и ткнула пальцем в Ладу:
– Ты!
Лада отшатнулась, но было поздно: баба-яга схватила ее за руку и поволокла за собой. Никто из друзей не заступился.
Ладу тащили через всю избу, сени, двор к низкому сооружению. Не споткнуться Ладе помогал лишь свет коровьих черепов. Все же она не удержалась и едва не грохнулась, зацепившись о порог. Вдобавок треснулась лбом о низкую притолоку.
– Ты не видишь в темноте? – поинтересовалась баба-яга.
– Нет, конечно! – Лада потерла лоб: будет синяк, наверное.
– Тогда улавливай тепло, слушай звуки, ощущай запахи, – вокруг девушки обвилась огромная змея.
Лада напряглась: неужели ее сейчас удушат и проглотят?! Дура она, что не захватила багряницы!
– Твоя мать была из древнего рода змеебогов, когда Рода и в помине не было, браслет на руке принадлежал нашей прародительнице, – язык змеи щекотал ухо.
– Говорят, – Лада старалась, чтобы голос звучал ровно, – Любава – моя приемная мать.
Змея вонзила клыки в плечо девушки, Ладу тут же скрутила судорога. На мгновение плечо ожгло, будто крапивой, а потом все прошло. Змея сползла с девушки и обернулась старухой.
– Мать приняла тебя в свой род. Не зря тебе передалась магия крови, не зря тебя выручил браслет, – баба-яга с насмешкой смотрела на девушку. – Я тебе тоже помогу. Нас, змеебогов, остались единицы. Мои дочери и внучки погибают, переходы пустеют.
Лада скинула одежду – на плече не осталось и следа от укуса – и зашла в парилку.
– Залезай на полок, буду тебе кости разминать.
Баба-яга достала из таза с водой дубовый веник и потрясла им. Воздух сразу же затрещал от жара, стало тяжело дышать. Баба-яга хлестнула веником по плечам Лады, по спине, ниже. Затем провела им от затылка до пяток, легкими пошлепывающими движениями. Затем несколько раз махнула веником над телом Лады, нагоняя пар. Та лежала, ни о чем не думая. Она размякла, точно плавленый сыр.
– Переворачивайся, – велела Яга, и Лада послушалась.
После парилки Лада вымылась в трех тазах, а затем баба-яга окатила ее несколько раз теплой водой, приговаривая:
«К низу вода,
С Ладушки вся худоба.
Водичка к низу,
Ладушка к верху».
Да, именно эти слова всегда говорила мама, когда поливала дочь из душа. Давно это было. Лада переоделась в белую рубаху и вернулась в избу. Как ни странно, видеть она стала лучше: наверное, привыкла к темноте. Баба-яга постелила пуховую перину на широкой лавке, Лель и Посвист уже спали в соседней комнате, только Яровит бодрствовал. Старуха укрыла девушку теплым одеялом и сказала:
– И спать уложила.
Взяла Яровита за руку и повела куда-то прочь.
Глава 6
Перепекание
Ладе снился кошмар. В избе разом погасли свечи, по горнице пронесся холодный ветер, ожили давно умершие голоса.
– Беги, – посоветовали они, – беги прочь!
Мужские и женские, взрослые и детские, они наперебой советовали Ладе убираться подобру-поздорову. А вдали раздалось пение, которое убаюкивало:
«Отдаю я дитя смертушке,
Закрываю глаза ясные,
Зашиваю я рот детушке,
Говорю вновь слова разные».
Лада тщетно боролась с дремотой. Голова клонилась все ниже, тело плохо слушалось. А песня продолжала вкрадчиво нашептывать:
«Ты умри поскорей, детушка.
Не дыши, не гляди, не чувствуй.
Будут вороны рвать все жилы,
А собаки жрать твое тело».
От мысленной угрозы Лада пришла в себя. Печь погасла, в избе было настолько темно, что даже собственных рук Лада не могла разглядеть. Но она чувствовала опасность, которая пряталась во тьме. Чудилось, что к ней тянутся жадные тени, готовые впиться в тело. И тогда Лада не выдержала и выпрыгнула прямо в окно.
Тотчас же двор озарился огнями из коровьих черепов: они вспыхивали по одному, точно сигнализация.
– Убегает! – заскрипела калитка.
– Лови ее! – загудели черепа.
Откуда-то под ноги метнулась злая тощая собака и начала рычать, не подпуская к забору. Лада попятилась. Собака прижала уши и оскалилась, собираясь вцепиться в горло, ее блекло-бурая шерсть встала дыбом на холке. Лада метнулась направо, налево, но собака по-прежнему преграждала путь. И тут на спину Лады прыгнуло какое-то существо, вонзив когти в кожу. Лада пыталась стряхнуть его, но существо не отцеплялось. Со страшным урчанием оно начало рвать мясо. От боли она потеряла сознание.
Когда Лада очнулась, она лежала, точно праздничный каравай на столе, полностью обнаженная. Рядом сидели Лель, Посвист и Яровит. Их лица были безучастны. Позади разгоралась печь, ее белая штукатурка приобрела алый оттенок, тени на полу колыхались в такт танцующему пламени. Баба-яга приблизилась беззвучно, ее огромный хвост выписывал зигзаги по полу. В руке у старухи сверкнул огромный нож. Лада забилась, стараясь освободиться от невидимых пут, но не получалось. Раздалось громкое мяуканье, на стол вскочил огромный черный кот. Его круглые желтые глаза внимательно наблюдали за девушкой.
«Помоги», – мысленно прошептала Лада.
«Мяяясо», – промурлыкал кот, облизывая лапу.
А затем когтями распорол ей живот.
Лада содрогнулась, но боль не пришла. Она безмолвно наблюдала, как баба-яга достает кишки и внимательно рассматривает их. Затем вновь укладывает на место. Потом в руках старухи появился темно-вишневый комок, который то сжимался, то разжимался. Лада прислушалась: в ее собственной грудной клетке было пусто. Старуха вернула сердце на место, и Лада почувствовала равномерное биение слева. Затем баба-яга разжала ей рот и ножом отрезала язык, после выковыряла глаза. На мгновение девушка увидела происходящее со стороны. Наверное, именно в такие моменты, в прозекторской, студенты понимают, что
