такого рода. Не секрет, но публично об этом не говорят, в школе уж точно, зафиксировано три факта исчезновения «ра» в Великой пирамиде. И, собственно, механизмами их исчезновения или перемещения, как предполагалось, я и занимаюсь. А ты говоришь – информация. Тут до ста килограмм живого веса за раз.
– Я так и думал, – хмуро кивнул Кир.
– Думал о чем? Чем я занимаюсь?
– О пирамидах, о чем еще? У нас тут одна загадка, одна сущность, которая пока нами не постигнута, – пирамиды. И если уж и происходит что-то из ряда вон, логично предположить, это их рук дело.
– Ну, тут ты, пожалуй, прав. И насчет «пока» тоже. Разберемся, – он хитро подмигнул Киру и внезапно сменил тему: – Ты же «ра», Кир?
– Да, – протянул тот немного удивленно. – Это имеет значение?
Ван Геори передернул плечами:
– Вроде нет. А вроде и да. Я вот не «ра», а связь черти с кем установил, это с одной стороны. С другой же, исчезали только «ра». Вроде и понятно – пирамида только с вами и взаимодействует, но, может… – он замолчал, нахмурился, спросил: – Ты, Кир, в пирамиде бывал, конечно?
Внутри парня все похолодело. Говорила мама, беги, сынок. Но ответил он внешне безразлично:
– Да. Статус «ра» только через пирамиду подтверждается.
– Нет, Кир. Статус ты там, на Пале, у вас же есть своя пирамида, так? – Кир кивнул. – А я говорю о Великой, – Ван Геори мотнул головой куда-то в сторону машинного зала. – Был?
– Нет, – коротко ответил парень.
Его собеседник неподдельно удивился:
– Как это? Оказаться рядом с центром Вселенной и не зайти? Да я ни одного человека в Уре не знаю, кто бы там ни был. Да что там Ур, во всем баронстве, уверен, не сыскать. Туристы – потоком. Школяры, в наше время, по крайней мере, там жетоны получали.
– Нам их прямо в школе выдали, – умолчал Кир о том, что почти все его сокурсники только и говорили о том, что жетон надо бы обмыть силой Великой пирамиды, а то хорошей работы не найти!
– Что за чушь! – вскочил Ван Геори. – Ты мой сотрудник, и хоть допуска тебе еще не сделали, так я ничего тебе и рассказывать не буду, а вот в пирамиду мы поедем прямо сейчас! Не обсуждается! Ты на работе, – припечатал он, увидев в лице Кира явное намерение улизнуть. – Марш в канцелярию! Вот тебе записка от меня – оформишь пропуск в наше удаленное подразделение. Через час чтобы стоял у главного входа, лично отвезу.
– Опять эксперимент? – хмуро спросил неохотно выбирающийся из уютного убежища парень.
– Ага, – довольно осклабилось начальство. – Что стоишь? Бегом!
Первые пять дней моего путешествия промелькнули скучной курортной прогулкой: посмотрите направо – небо синее, облачка белые, океан сверкает золотом, налево – небо еще синее, океан до горизонта, легкий ветер против хода быстрого катера, комфортный завтрак мирно переваривается внутри. На пятый день я было загрустил: ходу нам еще дней пятнадцать, если все будет так же удачно, а меня уже подташнивает от этой сини. Оказалось, зря – сглазил.
Нет, ничего экстраординарного: бури, шторма, шквалы нас не зацепили. Просто свежий ветер в борт, переменная облачность, временами короткий теплый дождь, но это хорошо, если вы не в пузе крохотной длинной, как спица, скорлупки, охотно отзывающейся бортовой качкой на короткую рябь, избороздившую длинную океанскую волну. Возможно, совпали частоты колебаний этого суденышка и моих внутренностей, но никогда еще меня так не укачивало. Вообразите, что вам плохо, так плохо, что мутит от любого движения, а оно вам в этой болтанке гарантировано. Хочется спать, но и там тошнит и выворачивает. Хочется есть, но даже мысль о еде может вас прикончить. Единственное спасение – короткая дневная вахта, доставшаяся мне как главному и единственному пассажиру в светлое время суток. Вахта – это работа, внимание, ответственность, спасение. Спасение, правда, так себе, но на безрыбье, как говорится, и вахта – берег.
Пару раз пытался нырнуть в дар храма: вдруг эта болтанка будет восприниматься оттуда по-иному – не помогло. Острова посреди океана нет, а прикрываться от Источника пакетом линз надо точно и аккуратно. И как это делать, если тебя болтает, как кильку в пустой банке, привязанной к велосипеду соседского сорванца?
На предполагаемом полпути к острову начали истощаться терпение и выдержка, пару раз с трудом удержался от того, чтобы не сорваться на Тормеле, раздражавшем своей медлительностью и вечной готовностью спать. Едва не сцепился с капитаном, причину теперь даже вспомнить не могу. К слову, матерые моряки тоже, как выяснилось, страдали. Может, не так сильно, а может, умело скрывая это.
Постепенно, однако, стал привыкать. Вроде и качка не уменьшилась, и череда дней не стала менее унылой, но удалось пару раз не отправить за борт только что съеденный обед, и море сразу же показалось маняще красивым: чистейшая вода громоздила стеклянные, подсвеченные солнцем нависающие громады волн, возможно, сказывалась более низкая гравитация по сравнению с Землей. Хотелось остановиться на несколько минут, окунуться в их синюю прохладу. Организм явно начинал приспосабливаться. Не сказать, что стало прям совсем хорошо, но, если пореже лазить в трюм и побольше торчать на мостике, вроде и ничего. Терпеть можно.
Остров я ощутил задолго до того, как верхушки гор темными облачками расползлись над горизонтом. Команда, услышав, что осталось совсем немного, повеселела: переход вымотал, и все мечтали о небольшом отдыхе. Однако подошли вплотную уже затемно, пришлось ночь дрейфовать, укрывшись сушей от ветра, глубоко: якорь не бросить и близко к берегу в темноте не подойти. Помощи в навигации от меня было немного, оставаясь в даре, я не мог ничего говорить, а выныривая из него, терял ориентацию в почти полной из-за облаков тьме.
Убаюканный отступившей качкой, проспал. Очнулся, выдернутый из сна грохотом якорной цепи, грозившей размолотить в хлам хрупкий корпус катера прямо за переборкой, отделявшей тот ящик, что был моей каютой, от того ящика, где эта самая цепь до времени дремала. Выскочил на палубу.
Бухты не нашлось, но капитан подобрал удобную стоянку недалеко от берега, укрытую от океанского ветра и волны высокими в этом месте отрогами гор, местами обрывавшимися в воду скалистыми обрывами.
– Ну что, эль? Доставили.
– Спасибо, Русмел. Давай не торопиться. Выгрузимся, тогда и отпразднуем.
– Не боись, эль. Выгрузиться – дело техники. Через час будешь уже топать по твердому.
– Ага, решил завтрак зажать?
– Дык кто тебе мешает? Иди завтракай. Мы тут пока сами. Позовем.
– А чего там? Есть чего интересное? – с носа подошел Сатрас, с
