— А кто все это время заботился о вас?
— До восьми лет — мой дед. А после его смерти меня отправили к Эразму Торнвудскому. Мне повезло, что меня миновала судьба подкидыша.
— Однако права первородства вы лишились, — шепотом произнесла Элис.
— Конечно, Ривенхолл я потерял, впрочем, меня это больше не волнует. — Хью улыбнулся с холодным удовлетворением. — Теперь у меня есть свои собственные земли. К тому же благодаря сэру Эразму поместье моего деда снова принадлежит мне.
Элис вспомнила о наследстве Бенедикта, которое она не смогла удержать, и подавила горестный вздох.
— Я рада за вас, сэр.
Хью, казалось, не слышал ее слов.
— Жители Скарклиффа достаточно настрадались после того, как двадцать лет назад умер мой дед. Хотя, справедливости ради, надо признать, что поместье стало приходить в упадок еще до его смерти. Я должен сделать Скарклифф богатым и процветающим.
— Цель благородная.
— Но главное, я хочу возродить его для своих наследников и ради этого готов пойти на все. — Хью так крепко сжал кубок, что Элис показалось, он вот-вот раздавит его. — Голову даю на отсечение, Винсент не сможет возродить Ривенхолл.
Элис вздрогнула от тона, каким были произнесены эти слова.
— Но почему?
— Ривенхолл находится сейчас в крайне плачевном состоянии. Теперь это уже далеко не процветающее поместье, каким оно было когда-то. Вы думаете, почему Винсент не пропускает ни одного турнира? Да он пытается собрать деньги, чтобы спасти свои земли.
— Но почему его поместье пришло в запустение?
— Отец Винсента был начисто лишен представления о долге и ответственности. Все, что получал с земель, он пустил на подготовку похода в Святую Землю.
— Он участвовал в Крестовом походе?
— Да, и умер в безымянной пустыне, как умирали многие — не от сабель сарацинов, а от страшной заразной болезни, поражающей желудок.
Элис нахмурилась:
— Моя матушка писала что-то о многочисленных болезнях, которые обрушивались на крестоносцев во время походов.
Хью отставил пустой кубок в сторону и уперся локтями в колени, сцепив пальцы рук перед собой.
— Отец Винсента отличался редким сумасбродством. Он никогда не интересовался делами поместья и не чувствовал своей ответственности перед семьей. Неудивительно, что люди были искренне расстроены, получив известие о гибели моего отца. Все понимали: его брат приведет поместье к разорению. Все шло к этому. Но судьба распорядилась иначе: он умер, так и не доведя дело до конца.
— А теперь сэр Винсент отчаянно пытается спасти Ривенхолл?
— Да.
— Какая грустная история… — покачала головой Элис.
— Я предупреждал вас, романтической концовки вам не услышать.
— Да, предупреждали.
Хью бросил на нее странный взгляд:
— Кое в чем эта история даже печальнее, чем ваша.
— В том, что случилось со мной и братом, целиком моя вина, — твердо произнесла Элис.
Хью стал еще более мрачным.
— Почему вы вините во всем себя? Ведь это ваш дядюшка, сэр Ральф, лишил Бенедикта его законного наследства.
— Но только потому, что я не сумела защитить поместье отца. — Элис в волнении встала и подошла к жаровне. — Я прилагала все силы, но, увы, их оказалось недостаточно.
— Вы чересчур требовательны к себе.
— Я часто думаю, а все ли я тогда сделала? Может быть, мне следовало изложить свои доводы лорду Фулберту более умно. Или как-то убедить его в том, что я и сама вполне справлюсь с защитой земель брата до его совершеннолетия.
— Элис, не вини себя. Ральф вознамерился отнять земли твоего брата сразу же, как только узнал о смерти вашего отца. А Фулберт потворствовал ему. Что ты могла сделать?
— Вы не понимаете. Моя матушка завещала мне позаботиться о наследстве Бенедикта. Она надеялась, что, несмотря на отречение отца, в один прекрасный день Бенедикт докажет, что способен быть достойным наследником. — Элис сцепила перед собой пальцы. — Но я не дала брату возможности проявить себя. Виновата именно я, и никто другой.
Хью поднялся, прошел по ковру и встал за ее спиной. Элис вздрогнула, когда его сильные руки опустились ей на плечи. И вновь она ощутила ни с чем не сравнимое желание броситься ему в объятия, как сегодня днем.
— Элис, ты очень храбрая и смелая женщина, но даже самый храбрый и самый смелый воин не может выигрывать каждую битву.
— Я очень старалась, но этого оказалось недостаточно. Я чувствовала себя такой одинокой. — Негромко всхлипнув, Элис повернулась к Хью и спрятала лицо на его широкой груди. Слезы тихо катились по ее щекам, падая на его тунику, и только ее плечи слегка вздрагивали.
Впервые после смерти матери она позволила себе заплакать.
Хью бережно держал ее в объятиях. Свеча почти догорела, и в шатре стало совсем темно.
Когда все слезы были выплаканы, Элис почувствовала усталость. И удивительное умиротворение.
— Простите меня, милорд, — пробормотала она в его тунику. — Со мной такое редко случается. Видимо, день выдался слишком тяжелый.
— Да, в самом деле, — Хью мягко приподнял ее подбородок. Он смотрел на нее так, словно она была чудесной книгой, тайну которой ему предстояло разгадать. — А еще день был весьма поучительным.
Элис подняла на него затуманенный взор. Она увидела в янтарных глазах Хью боль и вызванную этой болью непоколебимую решимость. Его чувства были сродни тем, что испытывала она сама, только они были гораздо сильнее и опаснее. Душевные бури.
Она хотела успокоить его, помочь ему залечить душевные раны. Но как это сделать?
И вдруг совершенно неожиданно для себя Элис поняла, что безумно хочет, чтобы Хью поцеловал ее. Никогда в жизни она ничего не хотела так сильно и сейчас готова была отдать свою душу за поцелуй Хью.
И, будто прочитав ее мысли, Хью склонился к ней и накрыл своими губами ее губы.
Элис была близка к обмороку. Если бы не объятия Хью, она бы упала на ковер.
Она чувствовала, как живительная мужская сила наполняет ее, воскрешая ее дух, точно дождь поникшую траву.
Губы, уже однажды опьянившие ее, снова повергли в водоворот неведомых прежде ощущений. Его страстное желание воспламенило и ее.
Она тихонько застонала; в душе Элис словно что-то перевернулось. Боль и разочарование внезапно отступили. Все опасности остались позади. Будущее, скрытое в туманной дымке, не казалось ей больше сколько-нибудь важным.
Сейчас самое важное было спасти человека, сжимающего ее в своих сильных руках. Хью наполнял ее уверенностью, делал удивительно сильной.
