Китайские туфельки. И связанный, жестоко убитый Лу, засохшая кровь, что набежала изо рта, ушей и глаз, запачкав многочисленную, вогнанную в лицо обувь. Выколотые глаза и выбитые зубы. Лужа запекшейся крови, в которой он сидел.
А сделал с ним это Артур. Тот самый человек, с которым она последние полчаса занималась сексом. Тот самый, кто душил ее за шею.
Артур...
14
Вэл выронила туфельки, потом заставила себя их поднять и, скатав, вернула на место. Руки тряслись так сильно, что запереть чемодан удалось только с энной попытки.
Надев джинсы и майку, она сунула в карманы паспорт и деньги. Достаточно. Артур вернется с минуты на минуту. Пора уходить.
В коридоре Вэл вспомнила про курильницу и вернулась.
В таком вот виде, когда Вэл, опустившись на колени перед вещмешком, перекладывала в карман джинсов маленький кусок камня, Брин ее и застал.
— Чем это ты занимаешься?
Стремительно вскочив на ноги, она чуть не потеряла равновесие. Пришлось опереться на стену.
— В номере слишком дымно, — прерывисто дыша, ответила Вэл. — У меня разболелась голова. Решила подышать свежим воздухом.
— Не советую. Тебе только станет хуже. Снаружи настоящее пекло.
Она попыталась пройти мимо него.
— Тогда просто посижу внизу.
— Не уходи. Я только вернулся. Думал, найду тебя в постели, а тут — бац! — ты уже оделась и куда-то уходишь. — Его глаза опасно сузились. — Надеюсь, у меня не дежавю и ты не собираешься снова меня бросить ни с того ни с сего?
— Артур, не будь параноиком.
Вэл двинулась к выходу, но Брин схватил ее за предплечье.
— Позволь, я тебя провожу.
Развернувшись, она попыталась не выказывать страха — лишь легкую злость на его подозрения.
— Ты не можешь вот так идти. У тебя майка наизнанку, словно ты одевалась в ужасной спешке.
— Похоже, я не обратила внимания, — вяло улыбнулась Вэл.
— Вот как? Ты что, действительно одевалась в ужасной спешке?
— Не говори глупостей!
Не желая хотя бы частично оголяться перед ним, она удалилась в ванную и вскоре вернулась в нормально надетой майке.
Брин за это время вытащил чемодан и, стоя перед ним на коленях осматривал.
— Скверная девчонка! Вижу, ты порылась в моих вещах. Мог бы и догадаться, что ты попытаешься открыть чемодан, но надо же... тебе хватило старательности отыскать ключ. — Он протянул его Вэл. — Только вот, дорогая, ты забыла его в замке.
— И знаешь, находки меня так удивили! — Выпрямившись, она с вымученной улыбкой обняла Брина за шею. — Я очень на тебя сердита, Артур!
— Сердита? Я обнаружил, что ты рылась в моих вещах, но сердиться почему-то вздумала ты. Умно, Вэл, только ничего у тебя не выйдет.
— Теперь я понимаю, почему ты закрывал чемодан. Прятал от меня кое-что, чего стыдишься. Свои грязные журнальчики. Весь этот эротичный латекс. Как ты мог скрывать от меня такое?
Вэл попыталась к нему прикоснуться, и он отодвинулся еще на шаг. Невероятно, однако отступал именно Брин.
— Неважно. Ты не имела права шпионить.
Он оторвал крышку у вынутой пачки дешевых марокканских сигарет и, вытряхнув одну, поджег зажигалкой «Данхилл». Руки у него тряслись, чего раньше Вэл за ним не замечала.
— Да ладно тебе, — попыталась она разрядить ситуацию. — Давай вернемся в постель! Будем смотреть твои журналы. Глядишь, найдем что-нибудь вдохновляющее. Я была плохой девочкой, но обещаю загладить вину. Вот увидишь, нам будет хорошо.
Только сумеет ли она сдержать обещание? Сможет ли прикоснуться к Артуру и не закричать? Ведь он способен живьем содрать с человека кожу и вогнать ему в глазницы пятидюймовые каблуки.
— Ну, Артур, что скажешь?
На этот раз он позволил погладить его по щеке и поцеловать в губы. А еще ничуть не изменился в лице, когда она отстранилась и пообещала, будто мать, желающая задобрить конфетами капризного ребенка:
— Я даже позволю меня наказать.
— О, дорогая, — сделав глубокую затяжку, он свободной рукой погладил Вэл но волосам. — Разрешаешь тебя отшлепать?
Она следила за его глазами, холодными и безжизненными, словно потухшие звезды в далекой галактике.
— Да.
— И кусать соски?
Не выдает ли ее голос? Понимает ли Брин, как сильно у нее во рту пересохло от страха?
— Разумеется.
— И остальное?
Вэл кивнула. Его губы приблизились к ней почти вплотную. Она больше не видела глаз Брина, только рот, что скользил над ней, чуть изгибаясь в белозубой улыбке.
— О, милая, это просто шутки. Неужели ты думаешь, что я действительно причинил бы тебе боль?
Брин поцеловал Вэл, затем поднес к губам ее руку и тоже поцеловал, после чего стремительным движением затушил о ладонь сигарету.
Вэл взвыла от боли, и Брин отвесил ей оплеуху, которая отбросила бы ее к стене, если бы одновременно с этим он не выкрутил ей запястье и не рванул на колени.
— Что ты нашла в моем чемодане ? Что?!
— Ничего, Артур! Прекрати! Не понимаю, о чем ты?
— Ах ты лживая потаскуха!
Он перехватил молотившие по нему руки, прижал к бокам Вэл и обездвижил коленями. Она закричала, зовя на помощь.
Брин дважды врезал ей кулаком, удары отдались в черепе, будто залпы из пушек. Во рту появился вкус крови, перед глазами запульсировала кислотно-неоновая пелена.
— Все могло сложиться иначе, куда приятнее для нас обоих. Но нет, тебе понадобилось все изгадить, длинноносая ты шлюха. Снова смешала мне планы. Зря не убил тебя в нашу первую встречу. Не стоило ждать.
Вэл выплюнула кровь.
— Ты последовал за мной из Гамбурга.
— Конечно.
— Тот мужчина, с которым я пошла... Лу... ты убил его.
— И как мне кажется, весьма подходящим образом. Он умер, ощущая запах обувной кожи в мозгу, причем в буквальном смысле. Представь, какой экстаз!
— Кого еще ты убил?
— Ну, например, твоего персидского жеребчика.
— Резу?
