Я, наверное, и сумела всплыть из этого сумасшедшего наваждения только тогда, когда Кэвин перекрыл собой эту никого не стесняющуюся парочку, а затем и вовсе увёл меня по коридору к другому выходу из окружавшей нас «западни».
Не знаю, сколько вообще прошло времени, прежде чем моя голова более или менее прояснилась, а взгляд начал различать другие далеко не целомудренные картинки. Особенно, когда мы приблизились к открытому проёму длинного «тоннеля», и я наконец-то смогла разобрать, куда на самом деле мы шли, и что нас ждало в ближайшие минуты.
– Боже, Кэвин… куда ты меня привёл? – нет, я совершенно не думала его в чём-то обвинять. Скорее, произнесла свой вопрос едва ли задумываясь, что говорю. И то прижавшись к ведомой меня руке и почти неосознанно потянувшись лицом к голове мужчины. Точнее к его уху, чтобы высказать пониженным от напряжёния голосом первое, что сорвалось с моего заплетающегося языка. И, похоже, меня уже нешуточно потряхивало.
– Я привёл? Ты меня сама заставила это сделать! – по его не менее напряжённому, приглушённому маской и ощутимо охрипшему голосу, я поняла, насколько он сам пребывал сейчас в лёгком ступоре от происходящего.
Хотя мы ещё не успели дойти до главной точки сбора здешней братии и прочего устроенного тут садомазохического бедлама.
– Если хочешь уйти…
– А я разве говорила что-то против? Вообще-то я хотела спросить про ошейники… Ты же говорил, что их надевают на тех, кто пришёл сюда не один. Или та монашка с тем чумовым доктором – парочка чокнутых эксгибиционистов? А в предыдущей комнате? На той распятой «оленихе» тоже был ошейник, разве что красный.
– Здесь все особи женского пола обязаны ходить в ошейниках по установленному для этой ночи протоколу. Все без исключения. Единственное, их статусы различаются цветом надетых на них ошейников. Белый означает – доступную, считай свободную, для каждого желающего сабу (или приглашённую со стороны клубом шлюху). Красный – те, кто пришёл сюда со своими хозяевами, но их владельцы не против поделиться своим «имуществом» с кем-то ещё. А чёрный…
– Не трогать и не смотреть без должного на то разрешения?
– Как-то так. Откровенно говоря, я тебя начинаю уже побаиваться, Рита. Никогда бы не подумал, что тебя привлекают подобные места и подобные вещи. Будь ты моей невестой, скорее бы убил, но никогда бы не позволил переступить порога этого заведения.
– Тогда лови момент и радуйся, что мы никогда с тобой не поженимся. Зато не будешь теперь сходить с ума из-за ревности, зная, какая я на самом деле испорченная…
Я уже буквально повисла на локте Кэвина, ухватившись за его руку, как за спасительный трос, обеими ладошками. Но едва ли собираясь исповедоваться в том, насколько сильно у меня сейчас тряслись поджилки, а вместе с ними и коленки. Поскольку от столь шокирующего буйства эмоций и реакции организма на пережитое потрясение сложно найти в себе силы для честного откровения. Тем более, для откровения перед парнем, который только что признался, кем я была для него на самом деле.
Лучше всё свести в шутку и действительно ловить момент. Кто его знает, может это наша последняя с ним встреча. Может он для этого меня сюда и привёз, чтобы окончательно опустить в своих глазах…
– Испорченная? Скорее, ты ещё не до конца поняла, куда попала и что на самом деле тут происходит.
_____________________________________
*Ганс Рудольф Гигер – швейцарский художник, представитель фантастического реализма, наиболее известный своей дизайнерской работой для фильма «Чужой».
* * *
Сложно не согласиться с данным утверждением. Тем более, когда по ощущениям всё именно так и было – как Кэвин и сказал. Пусть мои глаза и видели чёткую, стопроцентную реальность, а тело реагировало на соприкосновение с ней убойным коктейлем из шокирующих эмоций, мой рассудок с завидным упрямством не желал верить в происходящее, можно сказать, до последнего. Будто действительно чего-то ждал. То ли того момента, когда же я наконец-то проснусь, то ли чёткого и ничем неоспоримого доказательства тому, что это не сон (даже не представляю какого).
Потому что, в тот момент, когда мы вышли в огромный зал с очень высоким потолком, и от увиденного у меня ещё больше перехватило дыхание, ощущение мистической ирреальности от окружающей фантасмагории усилилось едва не стократно. У меня буквально отвисла челюсть и едва пол не поплыл из-под ног и от открывшегося взору неохватного пространства, и от наполнявшей его от пола до потолка впечатляющей начинки.
Наверное, до этого здесь находился какой-нибудь зал для отдыха или что-то вроде того, где кроме приятного времяпрепровождения на широком диване или в креслах можно было заказать завтрак, бизнес-ланч либо бутылку марочного бренди. Сейчас же, буквально весь его центр занимал длинный-предлинный стол, украшенный многоярусными блюдами, вычурными метровыми сосудами, кальянами и не только. У меня едва глаза из орбит не вылезли, когда я успела только за ближайшие секунды насчитать на этом столе где-то трёх голых девиц, возлежащих в неподвижных (и далеко не целомудренных позах) среди гор фруктов, закусок или экзотически приготовленного мяса…
– Боже правый… – я выдохнула эту фразу спонтанно, даже не задумываясь. Особенно при виде восседающих вокруг данного стола или у отдельных столиков по всему периметру зала немалого количества мужчин в чёрных костюмах, иногда и в мантиях, и с обязательными на лицах масками. Все они не просто развалились в ленивых позах на кожаных сиденьях мягкой тёмной мебели, казалось, они едва ли понимали, что вообще тут делали, едва «не засыпая» от одолевающей их скуки. Некоторые беседовали друг с другом, некоторые посматривали сквозь выпущенный из собственных лёгких сигарный дым на свисающую над центральным столом не менее длинную клетку. Либо кто-то из них время от времени подзывал к себе одну из ожидающих у стеночки обнажённую девицу.
И, да. Я наконец-то увидела откуда исходила живая, инструментальная музыка. Из дальнего от входа конца зала. От невысокой у стены сцены, на которой расположилась группа… полностью голых музыкантов.
– Это… это просто какой-то Бал у Сатаны! В жизни бы никогда не подумала, чтобы утончённые и хорошо воспитанные аристократы проводили ТАК своё свободное время.
У меня даже голос дрогнул и слегка охрип от напряжения. Как будто я действительно попала в параллельное измерение, куда, как правило, таким, как я смертным, вход строго воспрещён. Если только, конечно, не в качестве заранее выбранной жертвы. Ещё и добровольной! Поскольку все остальные присутствующие в этом месте девицы (в обязательных ошейниках, масках или развратных костюмах) уж точно пришли сюда по собственной воли. И их неестественный вид, с будто вывернутой наизнанку сексуальностью, одновременно и пугал, и притягивал внимание, вплоть до ненормального желания подойти к одной из них на выбор и рассмотреть вблизи. Хотя бы для того, чтобы убедиться, что они действительно живые и настоящие, а не какие-нибудь мифические существа из преисподней с идеальными женскими телами, но с полностью отсутствующими в них человеческими душами.
