Забыть о том, как она несчастна в браке с человеком, которого отчаянно любила и когда-то боготворила.
Продвигаясь к подруге, Лена тяжело вздохнула и на мгновение свела брови.
Ане никогда не нравился Максим.
С того самого первого дня, когда они встретились на дне рождения Вани. Он ее волновал, и она не смогла бы этого отрицать. Максим волновал практически всех женщин, с которыми ему так и или иначе приходилось общаться. Возможно, он ей даже нравился, все же он был красивым пленительным мужчиной, способным покорить любую женщину своей жесткой неприступностью и противоречивой горячей холодностью. И от одного лишь проникновенного взгляда синих глаз ее бросало то в жар, то в холод. Но так и должно было быть. Все же это был Максим… Он умел выглядеть притягательным для всех.
Но Ане он никогда не нравился, как человек. И если раньше она могла простить ему если не все, то очень многое, то сейчас она никогда не смогла бы простить ему того, что случилось девять лет назад. И особенно того, во что превратилась Лена после случившегося. В серую, блеклую тень самой себя.
Вечная гонка за оправданиями, которым уже не было ни счета, ни числа. Бесполезная, бесплотная попытка отыскать правых и виноватых, в которой она всегда оказывалась проигравшей…
Почти безумная попытка оправдаться перед самой собой, которую Лена всегда предпринимала. Чтобы сбросить с себя бремя вины, давившее на сердце болью и отчаянием, и начать дышать полной грудью, глотая воздух для того, чтобы жить, а не для того, чтобы подтвердить свое право на существование в мире, в котором ей не будет прощения… Чтобы стереть, выбелить до белоснежной чистоты, вывести из себя это предательское, жесткое, неконтролируемое чувство вины, разъедавшее кислотой ее кровь…
Может, поэтому она и приходила в парк?… Тот самый парк, который должна была ненавидеть?… Или хотя бы не стремиться попасть туда снова и снова, как одержимая, стремящаяся напомнить себе о боли, о которой нельзя забывать?!
Изо дня в день. Каждый день после того, что произошло. Словно в наказание? Опять — самой себе?!
И за это Аня просто ненавидела мужа подруги.
За то, что он сделал виноватой во всем именно ее, Лену.
И за то, что не дал ей ни единого шанса на то, чтобы оправдаться и вымолить прощение. В котором она, по сути, и не нуждалась.
Приблизившись к столику, за которым сидела Аня, Лена остановилась и улыбнулась еще шире.
— Прости, опоздала.
— Ничего, ничего, — отмахнулась подруга, приподнимаясь со стула, чтобы поцеловать Лену в щеку. — На улице льет, как из ведра, — она бросила быстрый взгляд в окно, словно желая подтвердить свои слова фактами. Стекло исполосовали кривые линии дождевых струй, стекающих вниз вьюнками и змейками, словно стремившихся проникнуть в теплое помещение кафе и нарушить его уют своей осенней прохладой.
Отвернувшись от окна, Аня окинула Лену быстрым взглядом, оглядев ее с головы до ног.
— М-да, моя дорогая, да ты рискуешь, — протянула она, откидываясь на спинку стула и оценивающе глядя на то, как Лена, вешает пальто на вешалку, пытаясь прикрыть руками мокрые пятна на юбке и пригладить пятерней влажные волосы. — Если Максим это увидит… — она вскинула вверх темные бровки и поморщилась, скрещивая руки на груди.
Лена покачала головой, горько усмехнувшись. Села на соседний стул, не касаясь спинки.
— Нужно было взять такси, — тихо сказала она, проигнорировав слова подруги. — Просто не думала, что пойдет настоящий ливень…
Аня внимательно посмотрела на Лену, словно намереваясь о чем-то у той спросить, но промолчала.
Лена сжала руки в кулаки и тяжело вздохнула, не решаясь сказать что-либо.
— Закажешь что-нибудь? — спросила Аня.
— Да, — кивнула подруга — Конечно, — позвала официанта. — Кофе.
— Со сливками? — улыбнулась Аня уголками губ, в то время как глаза оставались настороженными.
Лена покачала головой, ощущая, как краска заливает ее щеки.
— Черный.
Аня промолчала, лишь вздернула вверх брови, а потом нахмурилась, поджимая губы.
— Мне, пожалуйста, то же самое, — сухо сказала она официанту, глядя на Лену впритык. — Черный, так черный, — пробормотала она тихо и грустно.
Лена почувствовала, как сжалось сердце в груди, словно напоминая о чем-то. О том, наверное, что ее жизнь стала напоминать черный кофе. Без сахара. Горький. Пресный. Противный кофе с привкусом соли на языке. И не избавиться от этого привкуса желчи, не выдавить изнутри горечь, не извлечь яд, смешавшийся с кровью. С ним остается только жить.
Аня смотрела на Лену долго и пристально, словно вновь изучая знакомые черты, пытаясь найти в них что-то новое. Казалось бы, что может быть нового, — они виделись всего пару дней назад! Но нет… Появилась в карих глазах подруги новая обида, новая боль. И эта складочка в уголках губ. И морщинка около глаз. И по-другому облизнула она губы, опустила взгляд, не выдержав напора. И щеки покраснели…
Аня глубоко вздохнула, словно собираясь с мыслями, а потом, вдруг не выдержав, выпалила:
— Что случилось?! Выкладывай!
Лена мгновенно вскинула на нее испуганные глаза.
Она не хотела лгать. Да и какой это имеет смысл сейчас, когда пронзительные серые глаза пронзают ее насквозь словно рентгеном, и, казалось, и так понимают все, а ее губы дрожат, боясь признаться во всем.
Да и не умела она лгать. Никогда не умела.
— Я бы так не сказала… — пробормотала Лена тихо и отвела взгляд к окну, наблюдая за каплями дождя, стекавшими по стеклу. — Просто…
— Ле-ена-а…
Девушка посмотрела на Аню.
Упертая, упрямая, уверенная и решительная. Она не отступится. Никогда не отступала раньше и сейчас не сдастся тоже. Почти непробиваемая, энергичная и импульсивная, она посмотрит на тебя всего лишь раз умными серыми глазами, словно пронзит душу насквозь, и уже не будет шанса на то, чтобы солгать.
Да и смысла что-либо скрывать у Лены не было никакого. Она сама позвонила подруге и попросила о встрече. Это было нужно, в первую очередь, именно ей.
Тогда и ложь становится бессмысленной.
Лена прикрыла глаза, потом взмахнула ресницами, устремив взгляд на Аню, глубоко вздохнула и…
— Андрей вернулся в город.
Сердце забарабанило как сумасшедшее, а пульс мгновенно подскочил вдвое.
Лена задержала дыхание, намереваясь услышать бурную эмоциональную реакцию со стороны подруги, а в ответ услышала лишь свинцовое молчание, давившее на нее своей тяжестью. Молчание… Словно Аня и не поняла, о ком речь.
— Андрей? — вопросительно приподняла вверх брови она, затем нахмурилась. — Что еще за Андрей? Не знаю я никакого Андрея! — хмурится еще сильнее, щурит глаза… и тут выражение ее лица меняется, губы складываются в букву «о», глаза широко раскрываются, она накидывается на Лену. — Андрей?! Порошин, что ли?! Андрей Порошин?! Тот, который в тебя влюблен был?!
