на крыльце. За прошедшие месяцы страх перед инквизицией притупился, но Левина всё равно каждый раз вздрагивала, когда видела на пороге непрошеного гостя.
А прошеных у них и не было.
Староста громко постучался в дверь, вошёл без приглашения и начал с места в карьер.
— Уезжать вам надобно.
— Чевой это ты нас гонишь? — хмыкнула старуха. — Чай не на твои харчи-то живём.
— Народу о вас больно много знает, — зыркнул Лицик, садясь напротив неё. — Донесёт кто, инквизиция приедет.
— Коли донесут, твоя в этом какая забота? Скажешь, что ни сном, ни духом не ведал, что такая шельма под боком поселилась, — весело оскалилась Дукуна и важным голосом добавила: — Ещё и компенсацию от княжества потребуешь за несвоевременный отлов колдунов.
— Не смешно! — сердито стукнул патлатый по столу ладонью. — За покрывательство все пойдут. Всем плетей дадут, а кому и пальцы пообрубают. Пора вам. Загостилися! Как раз до весенней распутицы успеете.
— У нас корове телиться скоро. Запасы на зиму сделаны. Куды мы двинемся-то? Да и инквизиция не особливо лютует, мор же. Слыхал, говорят, в княжий терем целителя водили. И ничего, не казнили опосля.
— Я тебе, старуха, всё сказал. Уезжайте, — угрюмо повторил староста. — Хочешь — оставляй корову, выкуплю её у тебя по рыночной цене. А запасы — с собой бери. Как дороги весной подсохнут, так и поедут мытари да дознатчики всякие. В каждую избу нос сунут. Зимой-то холодно, а летом они и ездят, душу мают. Я тебе в возницы Пахрола дам. Отвезёт он вас, куда скажете. Лучше в лесу избу ищи, где народу нет. Там, может, и пересидите лето-то… А осенью как слякоть начнётся — возвращайся, — неожиданно мягко предложил он. — Думаешь по душе мне тебя гнать? Нет! Сожгут вас, дур безалаберных, и село всё вместе с вами. Чтоб другим неповадно было колдунов привечать.
— Значит, в распутицу мы и уйдём. Какой смысл эту деревню на другую менять?
— Идите в Танган. Там, говорят, мёртвых стало поболе, чем живых. Авось не тронут вас там. А отсюда — уходите.
— Вот и вся благодарность твоя, а, Лицик? Как жена чуть не померла от пятнорадки, так ко двору мы пришлись. Как младший сынок твой в прошлом месяце чуть кишки не выблевал, так никуда ты нас не гнал, тут у порога стоял, молил исцелить. Запамятовал, штоль? А теперича вон чевой.
— Не я законы пишу. По мне — так хоть век живите. Бабы вы тихие, хозяйственные, отзывчивые. Но коли закон супротив колдовства, я-то чего поделать могу?
— Всяко можно поделать, староста. Энта сегодня закон супротив колдунов, а завтра — супротив мужиков патлатых. Чевой тогда делать будешь? Куды бежать? Подумай об энтом на досуге, Лицик. Я-то помню времена, когда колдуны в почёте были, и властью были со всех сторон обласканы. Хорошие времена были, сытные да обильные. И мора ни единого не было. И об энтом подумай головой своей, — сердито притопнула Дукуна.
— Брешешь, старая, — горячо воскликнул Лицик. — Не может тебе больше полутора веков быть.
— Может, Лицик, — фыркнула старуха, и так на него посмотрела, что он аж побледнел. — Всяко на свете случается. Не тебе умишком своим судить, что быть может, а чего нет. Уедем мы через два дня. За корову сторгуюсь сама, чай, не бедное село, кто-нибудь да возьмёт.
— Так я и возьму… — замялся он. — Надои-то с коровы твоей невеликие.
— Поганец, ещё и надои мои считать будешь. Иди, доброхот, сборам не мешай!
Дукуна топнула ногой и указала Лицику на выход. Следом за ним и Марьяна Ильинична вышла.
— Зря вы так с колдунами. Нужны они вам, — тихо проговорила она.
Староста ничего не ответил, сгорбил плечи, повернулся спиной к Левиной и ушёл.
Она проводила его долговязую фигуру взглядом и посмотрела на серое безучастное небо.
Если колдуны существуют, значит, зачем-то они нужны…
Глава 18
Владимир Ильич
Событие сорок четвёртое
Всеобщие принципы Бесса:
1. Телефон зазвонит, когда вы находитесь перед входом в квартиру и безуспешно пытаетесь её открыть.
2. Трубку вы схватите как раз тогда, когда в ней зазвучат сигналы отбоя.
Загадка Ковака:
Если неправильно набрать номер, никогда не будет гудков «занято».
Решение было странным. Костик бы даже придумать ничего подобного не смог. А старенький мозжечок Владимира Ильича выдал эту идею утром следующего дня, когда в ванной перед зеркалом зубы чистил.
Что надо человеку, чтобы быстрее выздороветь? Хороший и, главное, постоянный медицинский уход, а ещё — контроль. Марина? Ну, так себе. Придёт раз в день и сделает перевязку, и при этом у неё ещё есть суточное дежурство и своя жизнь, наконец. Выходит, нужно будет идти в поликлинику, и сидеть там по часу в очереди. Так себе удовольствие.
Ещё нужно полноценное и сбалансированное питание. Готовить Левин если и не любил, то вынужден был в прошлой жизни. Дюймовочка относилась к приготовлению еды, как к неизбежному злу. Быстренько что-нибудь сварганить. Картошку пожарить, яичницу с колбасой перемешать. Макароны по-флотски сварить и бросить на сковороду. Если суп сварить надо, то есть же рыбные консервы или тушёнка. Добавил риса или перловки с водой, и вот он — наваристый супчик. Так что в основном готовил Левин. Может, в шеф-повара мишленовского ресторана и не взяли бы, но самому и Марьяне нравилось, а дети так вообще специально в гости заходили, ладно — заезжали, чтобы папиного борща или той же самой жареной картошки поесть, но приготовленной по фирменному левинскому рецепту.
Можно и сейчас себе готовить, благо неделю даже на работу не надо ходить, а потом можно договориться с дядей Вольфом-Волеславом о работе на дому. Насколько понял Владимир Ильич, на первом этапе его работа будет заключаться в том, что он будет… Как там Седых выразился — «заниматься вылавливанием ереси из текстов». То есть ему будут давать перевод русской книги на испанский язык или испанской на русский, а он должен, пользуясь тем, что испанский для него почти родной, выискивать неточности перевода, корявые фразы и всякое прочее. Ведь книга издаётся для носителя этого испанского языка. Вот, чтобы над переводчиком не смеялся кубинец или аргентинец, и нужен такой испаноговорящий корректор-редактор. После Костика будет ещё и настоящий кубинец или испанец, но Костик важнее, он носитель обоих языков и поймёт, что хотел сказать автор и чего не уловил переводчик.
И почему эту работу нужно делать обязательно за письменным столом в кабинете с десятком сотрудников, которые потеют — жара стоит не августовская. Кроме того, они разговаривают, чего-то роняют, чихают, сморкаются и ходят курить, приходя пропахшими дымом и туалетом. Уверен был Левин, что дядя Волеслав ему разрешит книжки дома в кабинете отца почитывать.
Можно сидеть дома, готовить себе еду, стоять в очереди в поликлинику и ездить в колхоз на перекладных сначала до Красногорска на электричке, а потом автобусом (садиться самому за руль с дыркой в пузе не стоило). Можно. А можно переехать до октября в колхоз, как и предложил дядя Коля. Даже не предложил, а почти настаивал.
— Кормиться три раза в день у нас в столовой будешь. Я тебе талоны выдам. Жить в отдельном двухкомнатном номере в гостинице нашей, там, правда, сейчас горячей воды нет, котельную ремонтируют, но через недельку закончат ремонт. И за пацанами в секции будешь приглядывать. А если для желающих курсы немецкого или английского языка организуешь, то и совсем хорошо. Будешь и как педагог зарплату получать. Подтянешь ребят, которые на следующий год хотят в институты поступать. Подумай и соглашайся.
Будешь почетным дояром у нас. А по нечётным — педагогом. Ха-ха.
Так что Левин решился и Костика уговорил. Он собрал чемоданчик со всем необходимым в эту командировку и позвонил в дирекцию издательства «Прогресс». Рассказал, что ему предложил Рыжов. Не всё. Просто про питание, лечение в их фельдшерско-акушерском пункте и занятие с детьми языками.
— Когда? — Хмыкнули с той стороны провода витого.
— Сегодня.
— Когда поумнеть успел. Даже если подумать, лучшего способа все твои проблемы решить не существует. Я думал о нашем санатории, но твоя идея лучше. Через час моя машина приедет, привезёт тебе две книги в работу и отвезёт в колхоз. Егорыч там всё проверит и мне доложит. Мне же перед отцом твоим отчитываться. Он же тебе
